Счастливчик

«Не пей воду», как и большинство фильмов Аллена в то время, был снят с подчёркнутым натурализмом. Длинные непрерывные сцены, заставляли оператора Карло Дипальма в ритме лавировать с ручной камерой между актёрами. Для некоторых зрителей эта чехарда с камерой — будто ты сам в центре событий — будет смотреться некомфортно, для актёра же — это необыкновенное, будоражащее переживание. Ни один следующий дубль не похож на предыдущий. От раза к разу меняется темп, интенсивность и даже диалоги. Для Вуди Аллена-сценариста это было в порядке вещей: он никогда не цеплялся за первоначальный сценарий. «Просто отбросьте сценарий в сторону, — говорил он нам. — Говорите то, что приходит на ум в данный момент». Менее опытные сценаристы настаивали, чтобы актёры относились к своей работе, как к Евангелию, а тут Вуди Аллен со своим «отбросьте сценарий». Я ценю твоё доверие Вуди, и твои слова меня вполне устраивают.

Однако Вуди-Аллен-актёр не оставил нам выбора, кроме как следовать тексту. Недооценённый как актёр, уморительно вплетающий по ходу действия черты своего характера в воплощаемый образ, Аллен является одарённым импровизатором. Поскольку невозможно было предугадать его следующее действие, то и бесполезно было заранее планировать свои. Он не использовал крупных планов, не использовал наездов камеры. Каждый раз актёры выкладывались по полной, ощущая прохладные дуновения от пролетающей мимо камеры Карло. Когда сцена выходила из-под контроля, никто не останавливался, потому что благодаря импровизации из хаоса часто рождалась комедия.

Было во всём этом что-то ещё, кроме незабываемого опыта. Может вы помните, что весной 1994 в личной жизни Вуди Аллена творилась неразбериха, и это широко освещалось прессой. Глядя на его игру, режиссуру, вы бы никогда не подумали, что только вот сегодня утром его лицо и беды мелькали на первых полосах нью-йоркских таблоидов. Я был поражён его умением полностью погрузить себя в работу. Его сосредоточенность на деле вдохновляла, хотя моя личная борьба никогда не выходила за пределы моей головы (и слава богу, до сих пор остаётся в дали от публики).

Совершенно неожиданно я и ещё кое-что вынес из этого опыта. Как-то раз во время перерыва, ожидая подготовки к новой сцене, мы с ещё несколькими членами съёмочной группы решили сыграть в гипотетические ситуации. Возник такой вопрос: если бы вы могли выбрать, то в какой эпохе хотели бы жить? После того как все высказались, настала очередь Вуди, участвовавшего в беседе поверхностно. Он выдал:

— Я бы хотел жить в любое время с момента изобретения пенициллина, — все покатились со смеху. Это был идеальный и неожиданный ответ.

Всё, что Вуди Аллену пришлось пережить той весной, не так уж страшно по сравнению с неизлечимой болезнью. И тут меня осенило: эй, у меня неизлечимая болезнь, а я всё равно смеюсь. Должно быть, всё не так уж плохо.

Лос-Анджелес, октябрь 1994.

Вся пожёванная от повторных перечитываний во время перелёта из Нью-Йорка, в коричневых кругах от газировки моя копия сценария «Американского президента» была крепко зажата под мышкой, когда я вошёл в офис Роба Райнера. Может, не веря своей удаче, что такой потрясающий сценарий попал мне в руки, я хотел защитить его, не дать ему ускользнуть от меня.

— Это ещё не предложение, — сказал мне ранее Кевин. — Роб просто хочет, чтобы ты взглянул на сценарий и прилетел в Лос-Анджелес для встречи.

Что ж, я взглянул на него, и он мне понравился. Так что делай предложение Роб, но предупреждаю: я не соглашусь на это меньше, чем за бесплатно.

Конечно, вслух я этого не говорил, но и не скрывал, что сценарий был одним из лучших, что я читал. Автором был Аарон Соркин, также известный тогда по сценариям к фильму «Несколько хороших парней» и телефильму «Западное крыло». Для меня не имело значения, что роль, на которую я рассматривался, была не главной: ради Майкла Дугласа в роли президента и Аннет Бенинг в роли его любимой женщины из его окружения, я готов был и ко второплановой.