Счастливчик

Доктор Кук приступил к описанию методов и поставленных целей, которые должны быть достигнуты во время операции. Я представлял себе, что такое хирургическая дрель, а вот для Трейси это было в новинку. С нами была моя мама, которая прилетела из Канады, чтобы во время операции быть рядом со мной. Для неё всё услышанное тоже было ново, и она заметно нервничала. Но я знал, что Брюс со своим невозмутимым спокойствием статуи, сделает всё возможное, чтобы успокоить их обоих.

— Вы, конечно же, знаете, — начал он. — Эта процедура направлена не на сам Паркинсон. Она не является панацеей. Она не ослабит ригидность, не исправит проблемы с равновесием или другие симптомы болезни. Всё, что она сделает, при условии успешного проведения — избавит от тремора в левой половине вашего тела.

Этот тремор, начавшийся однажды в Гейнсвилле (целую жизнь назад) с надоедливого дрожания в мизинце, переросший в «шевелящуюся руку», с которой четыре года назад Сэм научился бороться, — теперь стал настоящей проблемой и чертовски доставал меня. Он давно перестал быть частью кисти или всей руки, перекрыв все остальные симптомы в левой половине тела.

После каждого приёма «Синемета» заново повторялась вся история тремора: сначала в мизинце, потом в кисти, а через пятнадцать минут по всей левой руке. Тремор — это ещё мягко сказано. На самом деле он был только посредником, заставляя руку метаться, как угорелую. Колеблясь, как подбитое птичье крыло, она создавала настолько сильные вибрации, что они пробирали не только одну сторону, но всё тело целиком. Иногда, ожидая действия таблетки, приходилось наваливаться на руку всем телом, чтобы хоть как-то её унять; не только на кисть, а всю руку целиком, засовывая её под задницу чуть ли не до локтя, просиживая в этой наклонной позе долгие минуты, как падающая Паркинсонская башня.

Тремор не единственный симптом БП, но в моём случае он стал настолько доминирующим и докучающим, что даже лечение «Синеметом» перестало приносить пользу. Чтобы подавить его, нужно было принять дозу L-дофы, превышающую её потребность в подавлении других симптомов. Для ригидности или нарушения равновесия — это было сродни пальбы из пушки по комару. Результатом стали дискомфорт и дискинезия. Я встречался с доктором Роппером в течении четырёх лет, среди прочего мы обсуждали и эту тему. Мы экспериментировали с разными препаратами, но всё чаще в разговоре всплывало лечение хирургическим способом.

В случае согласия, я должен был пройти через одну конкретную операцию — таламотомию, и доктор Роппер мог помочь в этом вопросе. Он рассказал мне о бостонском нейрохирурге, докторе Брюсе Куке, который добился определённо хороших результатов в проведении этой процедуры и пообещал, когда придёт время, назначить с ним встречу. Такое время наступило в январе 1998 года.

Я прилетел в Бостон, где встретился с доктором Роппером, и мы вместе поехали на встречу с доктором Куком в его клинику в северной части Андовера, штата Массачусетс. В тот день я специально воздержался от принятия таблеток, чтобы оба специалиста могли наглядно видеть тремор в его худшем проявлении. Мне опять пришлось пройти кучу стандартных тестов, только теперь с добавлением к ним дрожания. Доктор Кук заснял всё это на видео и затем попросил съесть таблетку. Он продолжал снимать, пока искусственный дофамин делал свою работу, постепенно полностью избавив меня от тремора. Затем мы втроём перешли в его кабинет.

Брюс Кук, стройный, представительный, слегка полысевшая взрослая версия самого ботанистого парня из вашей школы, — представлял собой противоположность Алану Ропперу с его более спортивной выправкой, квадратной челюстью и седеющей головой. Но без сомнения, у них была одна общая черта: они оба были умны. Чем больше доктор Кук рассказывал о процедуре и возможных благоприятных последствиях, тем больше я склонялся к ней, и к тому, чтобы провёл её именно он. Поскольку все симптомы до сих пор были сосредоточены только на левой стороне (я правша), то устранение тремора будет означать фактически возвращение к нормальной жизни.

Наконец-то моя наружность будет соответствовать нутру. До БП, когда внешне я был в себе уверен и физически ловок, успешен и счастлив, внутренне же был не уверен, балансируя на краю, прибегая к помощи спиртного, чтобы склонить чашу. Теперь, столкнувшись лицом к лицу со своими страхами, достигнув вершины персональной ответственности и гармонии, внешне я производил совершенно противоположное впечатление. Может, эта операция приведёт к общему знаменателю?

По крайней мере, таковым было моё желание. Хотя, подписываясь на это, доктор Кук исходил из других соображений.

— С течением болезни, ваш тремор стал ярко выраженным, хотя в большинстве случаев до такой крайности не доходит. Перед операцией я всегда пытаюсь отговорить людей, если на самом деле в ней нет необходимости. Ведь операция должна иметь под собой весомые аргументы, — говорил доктор Кук. Получилось — это не я расспрашивал его, а он наставлял меня.