Счастливчик

Через пару недель занятий с репетитором (математика была единственным предметом, где я неуютно себя чувствовал — чёртовы абсолюты), я был готов. Сидя в школьной столовой в Нижнем Манхэттене с группой из двухсот человек разных возрастов, я сдал пятистраничный тест (и даже набрал шестьдесят баллов по математике), став одним из самых необычных выпускников 1994 года. И как для многих других, лето после получения аттестата было одним из лучших в моей жизни.

Вермонт, Мартас-Винъярд, лето 1994.

Июнь, июль и август мы провели на два наших самым любимых места: сначала на ферме в Вермонте, а затем на Мартас-Винъярд. Никогда в жизни я не был так счастлив, а то лето осталось в памяти драгоценным видением. На ферме возле пруда растут две старые ивы, настолько близко к воде, что её поверхность превращается в крапчатую картину в стиле импрессионизма. К высокой ветке была подвязана тарзанка. И мы с Сэмом, держащимся за мою шею и обвивающим худенькими ножками мою талию, летали на ней над водой, отталкиваясь от помоста возле стола для пикника. В момент достижения наивысшей точки, я отпускал руки, и мы летели вниз, разрушая зеркальную лиственную гладь. Выбираясь на берег, истерически хохотали, брызгая холодной водой на Трейси, загорающей на гранитном валуне, и с восторгом докладывали ей, что своим падением распугали всю форель.

У Трейси развилась страсть к велосипеду. Мы катались часами напролёт, исследуя каменистые тропы и грунтовые дороги в окрестностях фермы. Вермонтские холмы поддавались мне неохотно: больше по силам были ровные островные дороги, продуваемые океанскими бризами. Самым лучшим августовским удовольствием было любование Трейси. Я всегда обожал смотреть на неё в купальнике, но теперь моё внимание привлекала одна конкретная часть её тела — живот. Шла восьмая неделя беременности и об этом знали только я и она.

Манхеттен, октябрь 1994.

Больничная кушетка была расположена таким образом, чтобы и Трейси, и акушер могли видеть изображение на мониторе, когда та водила датчиком по её округлому животу. Ну или так должно было быть, если бы я перед ней не маячил.

— Майк, ты загораживаешь экран.

— Прости, милая.

Я забыл свои очки и приходилось тыкаться в экран носом. Мы впервые видели нашего второго ребёнка, поэтому я был немного дёрганым (кое-что другое тут было ни при чём). Мы оба знали, что ребёнок не мог унаследовать мою болезнь. Врачи также заверили (ещё до того, как мы сами об этом задумались), что мои лекарства никак не могли на него повлиять. Я нервничал, потому что, чёрт возьми, все папы нервничают в такие моменты.

Разобраться в сонограмме было не сложней, чем в спутниковой метеорологической карте, с одно только разницей: вместо береговой линии нулевая точка находилась на позвоночнике. И все дела. Вот так. Хотя, погодите-ка, тут что-то не то. Начиная от середины, позвоночник разделялся надвое, становясь похожим на ножницы? Какого хрена?

— Взгляните на это, — сказал я взволнованно. — Неужели это…? — в этот момент я услышал смех Трейси.

— Близнецы, — сказал акушер.

Я обернулся и посмотрел на Трейси, лицо расплылось в улыбке.

— Их там двое.

Позже в том же месяце мы с Сэмом отправились в путешествие, только мы мальчики. Я понимал, что после рождения близнецов (Сэм пока что не подозревал, как сильно изменится его мир), нам ещё не скоро представится возможность побыть наедине от остальных. (Через два года мы проведём вместе шестнадцать дней во время поездки по Америке от Манхеттена до Малибу, но это уже другая история.)

— Если бы ты мог поехать на выходные в любое место, то что бы ты выбрал? — спросил я своего пятилетнего сына. Я был готов даже к тому, чтобы зафрахтовать самолёт до Онтарио, но Сэм, как часто бывало, удивил меня своим выбором.

— В пещеры, — ответил он.

Так что мы полетели в Вашингтон, взяли там машину на прокат и поехали в Вирджинию в долину Шенандоа, где судя по путеводителю, есть пещерные экскурсии на любой самый изысканный вкус, которые вы запомните на всю жизнь. Сказано-сделано. (Сэму больше всего понравились Лурейские пещеры, известные своим «единственным в мире сталактитовым органом».)

Но прежде чем покинуть округ Колумбия, мы наведались в Белый дом, повидаться с Джорджем Стефанопулосом, лучшим другом Трейси в то время. Джордж предложил нам встретиться с президентом Клинтоном. Пока мы в Овальном кабинете ожидали прибытия Верховного Главнокомандующего, Сэм упрекнул меня за то, что я в такой особенный случай одет в футболку и кепку.