Счастливчик

Но она не злится, наоборот, смеется.

— Но это не повод прижиматься к тебе под звездами.

Я бы поспорил с этим утверждением, но сегодня не хочется.

Ди больше ничего не говорит, и мы просто сидим в темноте на диване, каждый думая о своем. Хотя на самом деле я не думаю, а рассматриваю ее профиль в тусклом свете, попадающем сюда из коридора. У нее идеальный профиль, лицо, которое я бы нарисовал, будь у меня талант художника. Но способностей к рисованию у меня никаких.

Забавно, но сейчас мне хочется невинно взять ее за руку. Последний раз я испытывал подобные эмоции к однокласснице, которую пригласил на новогодний бал. Мне было восемь, и я был чертовски влюблен.

Откашливаюсь, понимая, что мысли убежали в какую-то совсем дурацкую сторону, и заговариваю:

— Часто сюда приходишь?

— Часто, — Ди не отрицает. — Тут хорошо.

— Настолько не любишь "Ласточку"?

Она поворачивается ко мне, и я вижу, как блестят ее глаза.

— Люблю, — отвечает уверенно. — Но это здесь ни при чем. Если бы я выучилась на пилота, то вернулась бы сюда и была бы по-настоящему полезна. А так…

Вот в чем дело, помню свои мысли при знакомстве с Тимом, я подумал, не на него ли ей захотелось быть похожей. Нет, ей захотелось научиться тому, чего не умеет он, и стать первым пилотом на корабле. Амбициозно, мне нравится.

— Хочешь сказать, что бесполезна сейчас? — хорошо, что темно, потому что улыбаюсь как полный кретин.

— Ну почему же, — усмехается. — Я полезна. Я чуть-чуть там, чуть-чуть тут. Помогаю то Мэг, то Норману, то Тому, — отворачивается и смотрит на далекие звезды.

Но ей этого мало, ей хочется чего-то своего. Я ее понимаю.

— Ты, правда, можешь попробовать поступить в ЛЛА в следующем году. Количество попыток не ограничено, набор ежегодный. Морган тебя запомнила, а там тысячи абитуриентов.

Ди хмыкает.

— Утешаешь?

Смеюсь.

— Похоже на то.

— Расскажи мне о ней, — просит внезапно, так, что я теряю нить разговора, и приходится переспрашивать.

— О ком?

— О Миранде Морган. Когда я была маленькой, то смотрела все программы о ней, скупала журналы.

— Я надеюсь, ты не смотрела "Месть во имя любви"? — спрашиваю, морщась при одном воспоминании.

Ди, наконец, поворачивается ко мне.

— Смотрела. А что?

На пике всеобщей радости по поводу победы над Карамеданской Империей, популярность Морган возросла до небес. То, что она уничтожила целый город вместе с жителями, пугало общественность, но со временем страх перерос в восхищение. Пресса сменила заголовки с обвинительных на восхваляющие. Даже в учебниках истории Морган теперь представлена как героиня, благодаря которой завершилась самая кровопролитная война современности.

Это сейчас, по прошествии тринадцати лет с трагедии на Эйдане, Миранду оставили в покое и забыли за пределами Лондора, а тогда ее имя гремело на всю Вселенную. Спасибо Рикардо, разумеется, активно укрепляющему свои позиции на политической арене как раз за счет славы Морган и того факта, что она работает на него.

В тот самый период нашлись еще одни умельцы, как и мой дядя, решившие снять сливки со знаменитой истории. Они создали целый художественный фильм под говорящим названием: "Месть во имя любви". В картине рассказывалось об отношениях Морган и моего отца, а также о его смерти и уничтожении Мирандой целого города.

В реальности Миранда пребывала под действием наркотиков, а также в состоянии аффекта. В фильме — трезвомыслящая и равнодушная, решившая уничтожить врагов, убивших ее любимого, и, наконец, остановить войну. Никогда не спрашивал, но сильно подозреваю, что последнее, о чем Морган тогда думала, это о великом всеобщем благе.

Когда фильм вышел на экраны, Миранда очень старалась, чтобы я его не увидел. Но я был бы не я, если бы таки не умудрился это кино посмотреть.

— Просто интересно, — отвечаю, — услышать твое мнение.

— В детстве любила, — Дилайла смеется, вспоминая, — но отец постоянно гонял меня от телевизора из-за огромного количества постельных сцен.

Это да, трагедию моей семьи превратили в эротическую картину с кучей спецэффектов в конце. "Отомсти за меня" — просил актер, играющий моего отца. "Отомщу" — жарко клялась девица в образе Миранды Морган и плакала на его остывающей груди.

— На самом деле, дурацкий фильм, — продолжает Ди. — Из того, что я читала, и интервью непосредственно с капитаном Морган, которые смотрела, она никоим образом не ассоциируется у меня с героиней того фильма. Она пример для подражания.

— Ей было бы интересно это услышать.

— Правда? — опять поворачивается.

— Нет, — признаюсь. — Она бы велела тебе заткнуться и не пороть чушь.

Дилайла смеется, но не дает увести себя от ранее начатой темы.

— Ну, так что? — склоняет голову набок. — Какая она?

Медлю с ответом. Для меня Морган — лучшая.

— Она — человек, — говорю наконец. — Не героиня, закончившая войну, не символ мести и тому подобное. Она просто человек.