Счастливчики

Он продолжает говорить, но я перестаю слушать.

Лицо Зака становится совершенно белым.

– Мама? – Он давится словом и поворачивается ко мне с отчетливой паникой в глазах.

В голове гудит. Гигантская стеклянная стена падает между мной и остальным миром. Моя голова отрывается от тела и взлетает к потолку. Чей-то писклявый голос говорит: «Мне надо в ванную». Точно не мой – у меня всегда был низкий. Но затем кто-то очень похожий на меня выбегает из кухни и идет по коридору. Словно искусственный интеллект обрел контроль над моим телом.

Захожу в ванную и тяжело дышу. Не узнаю себя в зеркале. Сейчас я больше похоже на Джордана, чем когда-либо. Будто наши общие черты разъедают мои индивидуальные. Сажусь на край ванны и опускаю голову на руки, напоминаю себе, что это иллюзия и надо дышать, просто дышать. Мне не нужна паническая атака посреди дома Теллеров.

В дверь стучат, и я даже не могу набраться сил, чтобы его прогнать.

– Мэй? – доносится через дверь голос Зака. – У тебя все нормально? Мне так жаль. Я понятия не имел… Можно войти?

Молча киваю в ладони. Мое тело застыло в этом положении.

Он ждет секунду, а затем:

– Я вхожу, хорошо?

Сквозь пальцы я вижу, как дверь открывается, а затем появляются его ботинки. Зак садится рядом со мной.

– Эй… – Он колеблется, а затем кладет руку мне на плечо. – Можно?

Я киваю, и рыдания заполняют комнату. Похоже на стоны раненого животного.

– Слушай, мы можем выбежать через заднюю дверь прямо сейчас, если хочешь. Ты и я. Мне плевать, что они подумают. На хрен их. В смысле… боже. Мама никогда не появлялась на обед, и надо ж ей было именно сегодня прийти домой… – Он замолкает. Жар его руки заземляет меня в настоящем. Мое сердце так сильно стучит в груди, что, клянусь, вот-вот сломаются ребра.

– Есть задняя дверь? – мой голос дрожит, но, по крайней мере, я могу говорить. По крайней мере, я узнаю свой голос.

– Да! – Зак так хочет все исправить, что на меня обрушивается волна стыда. Я превратила его жизнь в ад своим тупым вандализмом. Могу поспорить, его мама даже не увидела ни одного сообщения, что я оставила. Могу поспорить, Зак из раза в раз прибирал за мной дерьмо.

Я понимаю, что не хочу убегать. Не хочу становиться причиной еще одной ситуации, с которой Заку придется разбираться.

Беру себя в руки. Он смотрит на меня с такой нежностью, что я хочу плакать. Никто, кроме Люси, не заботился обо мне с тех пор, как умер Джордан.

– Все нормально. Я смогу.

– Мэй…

Я качаю головой.

– Правда. Я в порядке. – Кладу руку на его. – Вряд ли она поймет, кто я, верно? Просто притворюсь, что я твоя случайная знакомая по школе, и оставлю все как есть.

Он кривится.

– Ты плохо знаешь мою маму… Она всегда чует ложь.

Издаю смешок.

– А твоя мама плохо знает меня. Как думаешь, почему Роуз-Брэйди выгнала меня в прошлом году? После того как меня вытащили из той кладовки, я дала себе слово, что никогда больше не позволю людям запугивать меня или загонять в угол. – Я вытираю глаза и цепляю на лицо лучшую стервозную маску. – У меня все в порядке. Идем. – Встаю и протягиваю ему руку.

Когда мы возвращаемся на кухню, Мишель Теллер там.

Мишель Теллер.

Здесь.

Прямо передо мной.

Мне хочется плакать.

Она стоит на кухне, напряженно разговаривая с отцом Зака. Я с удивлением понимаю, что никогда не видела ее лично. Она выглядит иначе, чем на фотографиях. Меньше.

Не столько помощник антихриста, сколько нормальная, уставшая, перегруженная мать. Как-то странно.

Она приветствует меня слабой улыбкой, как будто я просто еще одна подруга Зака. Как будто я личность. Как будто мне не хочется взорваться и разлететься по всему ее кухонному полу. Выдавливаю приветствие. «Приятно познакомиться».

Приятно познакомиться, Мишель Теллер.

Самая большая ложь, которую я когда-либо говорила.

– Ну что, все к столу! – радостно провозглашает папа Зака, как будто мы одна большая счастливая семья. Кажется, он не замечает, что его жена выглядит измотанной. Что его сын выглядит так, будто хочет кричать.

Даже не представляю, как я выгляжу.

Мы все садимся за стол. Мишель Теллер во главе, ее муж на другом конце. Зак занимает стул между мной и мамой, словно живой щит. Когда мы рассаживаемся, наступает неловкая пауза, момент тишины, который вонзается мне в грудь и скручивает живот в узел, а затем Зак хватает миску и передает ее мне. Беру, благодарю едва слышным шепотом, передаю мистеру Теллеру, он тоже накладывает себе еду. Завязывается легкий разговор. Утыкаюсь в тарелку и заставляю себя жевать. Еда, кстати, вполне приличная.

Мне бы, наверное, понравилось, если б меня так не мутило.

Время идет. Они болтают о… разном. Следить за разговором не получается, сердце слишком грохочет в ушах. Смотрю в тарелку со своей лучшей фальшивой улыбкой, которая, как я надеюсь, говорит: «Я просто случайная одноклассница твоего сына, и больше ничего».

Но, как и моя удача, невидимость заканчивается. Успеваю проглотить всего пару кусочков, когда слышу:

– Так как вы с Заком познакомились?