Счастливчики

— Река всегда меня немного пугала, наверное, из-за илистого дна, такое ощущение, что грязные воды скрывают что-то в глубинах. А может, виною тому рассказы об утопленниках, в детстве они меня ужасно пугали. Однако же купаться в реке довольно приятно и ловить рыбу — тоже.

— А судно-то довольно маленькое, — сказал Лопес, начинавший различать формы и размеры. — Странно, если эта железная дверь тоже окажется запертой. Похоже, здесь тоже не пройти.

Высокая переборка перегораживала палубу. За трапами, поднимавшимися к коридорам, где были расположены каюты, находились две двери, и Лопес почему-то забеспокоился, обнаружив, что они тоже заперты. Вверху, на капитанском мостике, в широкие окна сочился фиолетовый свет. За стеклами едва различался недвижный силуэт офицера. А еще выше лениво поворачивался свод радара.

Раулю захотелось вернуться в каюту, поговорить с Паулой. Лопес курил, опустив руки в карманы. Мимо проследовал тюк в сопровождении коренастой фигуры: дон Гало Порриньо обследовал палубу. Послышалось покашливание, как будто кто-то искал повода заговорить, и наконец Фелипе Трехо подошел к ним, нарочито занятый процессом закуривания.

— Привет, — сказал он. — Вам дали хорошие каюты?

— Неплохие, — сказал Лопес. — А вашей семье?

Фелипе не понравилось, что его заведомо и накрепко связывают с его семейством.

— Мы вдвоем со стариком, — сказал он. — А у мамы с сестрой каюта рядом. С ванной и всем, что полагается. Смотрите-ка, вон там — огни, наверное, это Бевиссо или Килмес. А может, Ла-Плата.

— Вы любите путешествовать? — спросил Рауль, выбивая трубку. — Или это ваше первое настоящее приключение?

Фелипе снова покоробило вечно предвзятое к нему отношение. Он хотел было промолчать или сказать, что немало попутешествовал, но, скорее всего, Лопес о своем ученике знает достаточно. И потому неопределенно ответил, что, мол, на пароходе сплавать каждому понравится.

— Конечно, лучше, чем в колледже сидеть, — дружески поддержал Лопес. — Некоторые считают, что путешествие для молодых людей — тоже обучение. Посмотрим, так ли это.

Фелипе засмеялся, чувствуя себя все более неловко. Он был уверен, что наедине с Раулем или любым другим пассажиром мог бы поболтать в свое удовольствие. А теперь он приговорен, — старик, сестрица, оба учителя и особенно Черный Кот отравят ему жизнь. В какой-то момент он даже подумал, не удрать ли ему с парохода потихоньку, отправиться куда-нибудь одному, лишь бы оторваться от них. «Вот именно, — подумал он. — Главное — оторваться». Но все равно не жалел, что подошел к этим двоим. Буэнос-Айрес вдали, со всеми его огнями, давил и в то же время возбуждал его; ему хотелось петь, вскарабкаться по мачте, пробежать по палубе, хотелось, чтобы скорее наступило завтра, и чтобы была остановка, и диковинные люди, и яркие женщины, и плавательный бассейн. Ему было страшно и радостно, и начинало клонить ко сну, как еще случалось в девять вечера, и ему стоило труда скрыть это в кафе или на улице.

Послышался смех Норы, они с Лусио спускались по трапу. Увидев огоньки сигарет, они подошли к мужчинам. У Норы с Лусио тоже была прекрасная каюта, и Норе тоже хотелось спать (только бы не было качки) и не хотелось, чтобы Лусио слишком распространялся насчет того, что они в одной каюте. Она считала, что им вполне могли бы дать и две каюты, все-таки они пока еще жених и невеста. «Но мы скоро поженимся», — поспешила она подумать. Никто не знал про отель «Бельграно» (кроме Хуаниты Эйсен, ее задушевной подруги), да еще такая ночь получилась… На пароходе вполне могли принять их за мужа и жену, но в списках указаны имена, а значит, пойдут разговоры… До чего красив освещенный Буэнос-Айрес, все эти огни Каванага, Комеги… Ей вспомнилась фотография на календаре «Пан Америкэн», который висел у нее в спальне, правда, на ней Рио, а не Буэнос-Айрес.

Лицо Фелипе виделось Раулю мутно всякий раз, когда кто-то выдыхал дым сигареты. Они стояли чуть в стороне, Фелипе предпочитал разговаривать один на один с незнакомым, особенно с таким, как Рауль — молодой, ему, наверное, нет и двадцати пяти. Ему сразу понравилась трубка Рауля, его пиджак спортивного покроя, весь его вид, немного пижонистый. «Но не выпендривается, — подумал он. — А денег-то, конечно, навалом. Вот когда у меня будет столько же…»

— Запахло открытой рекой, — сказал Рауль. — Запах довольно мерзкий, но многообещающий. Постепенно начнем чувствовать, что значит переходить от городской жизни к жизни в открытом море. Все равно что произвести полную дезинфекцию.

— Да? — сказал Фелипе, не понявший, что за дезинфекция.

— Пока мало-помалу не откроем новые виды скуки и пресыщения. Но у вас будет по-другому, вы же плывете первый раз, и вам все будет казаться таким… А впрочем, вы сами подберете определения.

— Ну да, — сказал Фелипе. — Здорово. Кому это не понравится — целыми днями ничего не делать…

— Смотря кому, — сказал Рауль. — Вы любите читать?

— Само собой, — сказал Фелипе, иногда листавший книжонки из серии «Растрос». — Как вы думаете, тут есть бассейн?