Счастливые девочки не умирают

С утра надо мной будут трудиться парикмахер и визажист, а когда они упакуют обратно свои кисти для макияжа и щипцы для завивки, мы отправимся в школу Брэдли, где предстоит снимать «на натуре».

– Конечно.

Встав и поправив на себе одежду, я направилась к выходу. У самых дверей Аарон меня остановил.

– Послушай, – замялся он. – Я целый день не могу решиться кое о чем тебя спросить…

Я сердито сверкнула глазами, чтоб он не решался и дальше.

Но он наклонился ко мне, и от услышанного я снова почувствовала давно забытый горько-соленый привкус во рту. Договорив, Аарон поднял руки вверх со словами:

– Все это только с твоего согласия. И, чур, меня не убивать.

Я молча окинула его таким леденящим взглядом, что он смешался.

– Это ловушка, да? – наконец спросила я, скрестив руки на груди. – Ради этого ты все и затеял?

Аарон, казалось, был поражен. Можно сказать, оскорблен в лучших чувствах.

– Господи, Ани, конечно, нет! – воскликнул он и, понизив голос, доверительно прибавил: – Ты же знаешь, что я за тебя. Мы все, – он обвел рукой комнату, – за тебя. Я понимаю, тебе сложно в это поверить после всего, что тебе довелось пережить. Елки-палки, да я бы тоже подозревал всех и каждого.

Это словечко из дедовского лексикона – «елки-палки» – прозвучало почему-то очень тепло.

– Я надеюсь, что мне ты все-таки поверишь, – продолжал Аарон. – И нет, это не ловушка и не обман. Я не стал бы тебя обманывать. – Он попятился и с едва заметным поклоном сказал: – Подумай. У нас впереди два выходных.

Поджав губы, я вновь уставилась на его обручальное кольцо. Нет, Аарон не издевается. Кажется, он добрый и искренний человек. Интересно, насчет остального я тоже ошибаюсь?

Я толкнула дверь и очутилась в прохладных объятиях сентября. Какое счастье, что лето прошло. Я всегда ненавидела лето. Казалось бы, с осенью у меня связаны тяжелые воспоминания, но всякий раз, вдыхая посвежевший воздух и замечая первые пожелтевшие листья, я вздрагиваю от радости. Осень – это возможность придумать себя заново.

Я помахала съемочной группе, грузившей операторское оборудование в неприметный черный фургон. Мне даже захотелось сфотографировать его на телефон и отправить фотографию Нелл с припиской «идеальный фургон для изнасилований». Затем я передумала, вспомнив, как она смотрела на меня тогда, за ужином, – со смесью разочарования и отвращения на идеальном лице. Сев в машину, я указала в навигаторе конечный пункт – отель «Раднор». Учась в школе, я нечасто заезжала в этот район Мейн-Лайна, а в последние годы бывала «дома» так редко, что на знакомых прежде дорогах меня не покидало ощущение дежавю. К растерянности примешивалось чувство гордости: я больше не дома. Мой дом – Нью-Йорк. Это не вы отвергли меня, а я – вас.

Я медленно выехала с парковочной площадки. Теперь я редко водила машину и поэтому осторожничала. Вцепившись в руль, как древняя старушенция, я вырулила на Монро-стрит. В сумке запиликал телефон. Проверю, кто звонил, когда остановлюсь. Пару лет назад Лоло заставила всех нас подписать какое-то соглашение с Опрой Уинфри, обязывавшее не набирать СМС-сообщения за рулем. Однако меня удержало не это обязательство, а то, что моим именем была подписана статья, утверждавшая, что «набирая СМС-сообщение за рулем, вы на две тысячи процентов увеличиваете риск попасть в ДТП с летальным исходом».

– Тут, наверное, ошибка, – сказала я Мартину, специалисту по достоверности данных. Мартин такой дотошный, что однажды мы чуть не подрались из-за фразы «Вам никак не прожить без этой помады».

– Может, лучше перефразировать? – предложил он. – Это ведь не вода и не пища, поэтому, строго говоря, без нее вполне можно прожить.

– Ты смеешься, да? Это же для смеху.

– Тогда хотя бы убери «никак».

Но когда я засомневалась в точности двух тысяч процентов, он мрачно кивнул.

– Все верно.

Послышался треск. От неожиданности я дернулась, да так, что машина вильнула. Я потрогала затылок, проверяя, не поранилась ли. Сердце все еще оглушительно колотилось в груди, когда до меня дошло, что звук доносился с улицы: бригада строителей собирала очередной фанерный палаццо. Порой, когда я стою на платформе метро или иду по улице, у меня возникает фантомная боль в затылке или в плече, и я нервно щупаю больное место рукой, ожидая увидеть следы крови. Раненый всегда узнает о пуле последним.

Справа показалась заправочная станция. Я направилась туда, сбив навигатор с толку. «Поверните налево, поверните налево», – негодовал женский голос. Я принялась давить на все кнопки сразу, пока он не заткнулся.

Я полезла в сумку и вытащила телефон. От Люка ни строчки. Я открыла почту. Нашла сообщение от мистера Ларсона – Эндрю – по поводу ужина в воскресенье, нажала «Ответить» и написала:

«Сегодня был тяжелый день. Может… – я помедлила, понимая, что форсирую обстоятельства, – встретимся в «Мире пиццы» и перехватим что-нибудь?»

Ради Эндрю я готова жрать углеводы.