Счастливые дни во Флоренции

Лючия всегда принадлежала ему, была его вселенной, и он уверен: их чувства по-прежнему взаимны.

Они взрослые люди, от прошлого их отделяет долгих двенадцать лет. От этих мыслей уверенность в том, что он поступает правильно, росла. Он не хочет уходить, как бы это ни было неприятно для Лючии.

В другой жизни она любила бы его так, как раньше, и с радостью предложила бы ему остаться, а он с радостью принял предложение. Но в той другой жизни с ними была бы Ариэлла Роуз.

Логан протянул руку, желая коснуться ее ладони, но Лючия убрала руки на колени.

Если думать о деле, то ему необходимо вернуться к работе. Но одновременно ему хотелось увидеть фреску знаменитого мастера. Нельзя сказать, что принять приглашение Лючии столь уж неразумно. Кроме того, ночь в Венеции может помочь ему приблизиться к ней.

Все жители и туристы отправятся этим вечером на концерт, а ведь в городе еще так много интересного.

– Спасибо, Лючия. Ты права, похоже, я не найду сегодня другого места для ночлега. Если я не доставлю тебе хлопот, мне будет приятно остаться у тебя.

Глава 5

Что она наделала? Лючия лихорадочно думала, достаточно ли чисто в ее квартире. У нее ведь нет еды. По крайней мере, для того, чтобы приготовить ужин на двоих. Острые чипсы и шоколад с апельсином вряд ли можно считать подходящей едой для гостя. Боже, о чем она только думала?

Она очень надеялась, что хотя бы внешне выглядит спокойной, но сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Логан оплатил счет, подхватил сумку и широко ей улыбнулся:

– Можем закончить с этими бумагами у тебя дома?

Вполне разумно. Он ведь не представляет, что сейчас с ней происходит.

– Разумеется, – легко согласилась Лючия и встала.

– Ты живешь далеко?

– Это зависит от движения и времени суток, – улыбнулась она.

Они направились к остановке водного такси.

– Мой дом в двух остановках.

Им повезло. Свободное такси нашлось быстро, и через пять минут они уже были на месте.

Лючию охватила дрожь. Кажется, будто каждый волосок на руке встал дыбом. Логан же, напротив, пришел в себя и находился в привычном невозмутимом состоянии. Было бы лучше, если бы он оставался таким же взвинченным, как раньше, это делало бы его более уязвимым, она не была бы одинока в своем смятении.

Логан никогда не был человеком уязвимым, он всегда был стойким, как скала. Даже в горе.

Он выскочил на берег первым и протянул ей руку. Лючия вскинула голову и уверенно сделала шаг. Несмотря на то что здание располагалось на берегу Гранд-канала, вход в него был с обратной стороны. Она покосилась на Логана и улыбнулась. Конечно, он прежде всего архитектор. Он остановился и с восторгом оглядел старинный дом.

– Значит, ты живешь в венецианском дворце?

В голосе явственно слышалось восхищение. Она не сомневалась, что ее выбор будет оценен.

Здание постройки XV века с окнами на Гранд-канал, вероятно, есть на фотографиях каждого туриста, посетившего город. Великолепный пример итальянской готической архитектуры. Фасад был окрашен в нежно-розовый цвет, окна и балконы выделены белым. Наверху располагались небольшие окна в форме четырехлистника.

Лючия открыла дверь.

– Ты еще не видел, что внутри. У нас есть свои фрески, расписанные потолки и ниши. Здесь немало удивительных вещей.

Логан кивнул и вошел. Глаза его округлились, стоило ему переступить порог. Лючия невольно усмехнулась, ей всегда нравилось его умение видеть и ценить красоту архитектуры, нравилось наблюдать, как он вспыхивает от восторга и желает узнать, как можно больше об истории творения. Искусство было его жизнью. Заниматься архитектурой было мечтой, а реставрация зданий стала призванием.

Воспоминания едва не сбили ее с ног, как порыв ветра в штормовую погоду. Воспоминания о той жизни, о которой она запретила себе думать. Их первая с Логаном квартира была завалена кисточками, щетками, мольбертами, красками и маслом. Тогда она, обычно одетая лишь в одну из его рубашек, все время рисовала. Ей нравилось ощущать его присутствие, когда его не было рядом, вдыхать аромат его тела и лосьона. Казалось, так Логан подпитывает ее творческой энергией, даже когда его нет рядом.

От воспоминаний стало неожиданно легко и тепло. Возвращаясь домой, Логан любил видеть ее такой – в свободной рубашке и убранными наверх волосами, скрепленными одной из кисточек. Первым делом он непременно убирал кисть, чтобы волосы упали и рассыпались по плечам. Потом, в порыве страсти, он срывал с нее рубашку, и они долго занимались любовью. Но та жизнь закончилась в день смерти их дочери. Долгое время она не могла даже смотреть на кисти, не говоря уже о том, чтобы взять одну из них в руки.

Работа в Совете по художественно-историческому наследию помогла ей излечиться. Она больше не писала свои картины, но работала с красками в качестве реставратора. Это кропотливый и нелегкий труд, Лючия старалась передать те эмоции, которые испытывал художник, создававший свое творение, и не раз задумывалась о том, что хотела бы вспомнить то, что сама переживала когда-то в подобные моменты.