Счастливые люди правильно шевелят мозгами. Прикольная, но очень полезная книга о сексе, теле, мыслях и эволюции

Нейролог. Я понимаю, что адаптированность к жизни – это важно, но я не к этому стремлюсь в воспитании сына.

Руби. Не зря, видно, дети говорят потом «ненавижу родителей».

Нейролог. Надеюсь, у нас такого не произойдет!

Руби. А если бы у твоего сына мозг не был приспособлен к восприятию всех этих знаний? Если впихивать информацию в детей насильно, они тебя возненавидят. Дочка в два года на меня бы в суд подала.

Монах. Они хотят играть в приставку, а ты учишь их древнегреческому…

Нейролог. Да, риск существует. Но я думаю, нужно быть таким родителем, каким можешь. Я – такой отец, который любит латынь и квантовую физику. Такой уж – какой есть. Я не могу переломить себя и стать отцом, который любит ходить на батут или в сотый раз читать книжку про паровозика Томаса.

Монах. Но для друга бы ты на это пошел? Предположим, я бы тебя попросил: «Аш, я ужасно хочу пойти на батут». Ты бы со мной отправился?

Нейролог. Один раз бы сходил. Но после этого мы бы меньше ходили куда-то вместе.

Руби. Серьезно? Ты бы сводил Туптена на батут, но только один раз?

Нейролог. Да, один-единственный.

Монах. Но не второй.

Нейролог. Но не второй. Однако я думаю, что Туптен на батуте – это было бы прекрасное зрелище. Желтое одеяние развевается в воздухе, улыбка до ушей, бритая голова блестит…

Руби. Я бы заплатила, чтобы на это полюбоваться! Интересно, когда воспитываешь ребенка, есть ли предел, за которым стресс переходит в перегрузку?

Монах. Думаю, главное – не передавать стресс детям. Но хитрость в том, чтобы знать, когда надавить, причем по-умному.

Нейролог. Вот это труднее всего понять. Лучше всего действует, когда давишь, но в меру, и потом даешь передышку. Например, я работаю над сложной задачей с лабораторными данными, погружаюсь в нее как можно глубже и тружусь изо всех сил. Потом в какой-то момент прерываюсь и иду принять душ или погулять. И много раз бывало так, что именно во время передышки ответ сам собой появлялся у меня в голове. Я называю это «душевым озарением». Такое происходит, когда уровень стресса падает – и тогда ответ на задачку возникает в голове уже полностью сформулированным. Однако он не возникнет, если сначала ты не потрудишься как следует.

Руби. Согласна. Если не стараться в начале, то никогда ничего не достигнешь в какой бы то ни было области. Когда чему-то учишься, то в начале всегда очень трудно, а потом уже все идет как по маслу. Когда я училась музыке, мой преподаватель однажды хлопнул меня по пальцам крышкой фортепьяно за то, что я ошиблась в пьесе «К Элизе». В конечном итоге я полюбила фортепьяно, хотя пальцы он мне чуть не сломал. Но я не всегда знаю, когда сделать паузу и пойти в душ. Иногда я вообще ее не делаю. Как мне научить детей, если я сама не знаю, когда надо перестать стараться и сделать передышку?

Монах. Думаю, чем лучше ты начинаешь понимать свое сознание и чем лучше учишься регулировать собственный стресс, тем лучше у тебя получится помочь с этим же детям. Если ты давишь на них, потому что боишься, как бы они не потерпели неудачу, они ничему не научатся. Нужно уметь настраиваться на индивидуальные таланты ребенка, чувствовать их и пестовать. Бессмысленно давить и настаивать, чтобы ребенок занимался чем-то, что ему не по душе. Отец когда-то лупил меня, чтобы я выучил математику, и теперь, если мне случается столкнуться с цифрами, я мгновенно цепенею и тупею.

Руби. Что, правда?

Монах. Нет. Лупили меня много, это да. Трудное было детство.

Руби. Отец обрадовался, когда ты ушел в Монахи?

Монах. Вообще-то, он сам некоторое время был Монахом, до того как познакомился с матерью. Когда он впервые увидел меня в монашеском облачении, то был так горд за меня, что простерся передо мной на полу. А было это посреди аэропорта Хитроу. Представляете картину?

Руби. Тебе удалось простить отца?

Монах. Для меня все изменилось, когда я узнал, каким было его детство. Его растила очень суровая мать. Однажды, когда он был еще ребенком, то вернулся из школы взбудораженный, потому что весь день вырезал для матери деревянную ложку. Он вручил матери свою поделку, а она воззрилась на него и сказала: «Ты на земле только лишнее место занимаешь». Это помогло мне лучше понять отца и его боль. Теперь у нас дружеские отношения. Он, вообще-то, интересный человек.

Руби. Туптен, а как бы ты воспитывал ребенка?

Монах. Думаю, я бы старался разговорить его, чтобы он рассказывал мне о своих чувствах, и старался бы относиться к нему непредвзято. И, как я уже сказал, я бы не перегружал на него свои эмоции.

Руби. Предположим, я рассердилась и говорю: «Я хочу откусить голову своей кукле и запихать ее в горло нашему Бобику». А ты скажешь: «Хорошо, давай поговорим об этом?»