Счастливые сестры Тосканы

Она приветливо нам улыбается и шепотом поясняет:

– Mio padre, Salvatore[70].

Но Поппи ей не верит.

Она хватается за металлическую ручку и обходит кресло-каталку. Пристально вглядывается в черты мужчины.

Потом меняется в лице, подносит руку ко рту и хриплым голосом говорит:

– Mi dispiace. Простите, мне очень жаль.

Когда мы идем обратно по проходу, я стараюсь не смотреть на тетю. Увы, конец путешествия, которого она ждала почти шестьдесят лет, оказался весьма печален.

В шесть часов вечера на площади зажигаются фонари. Наши плащи вымокли, голос у Поппи совсем осип.

– Вы небось думаете, что вообще не было никакого Рико.

– Да ничего подобного, – возражаю я.

– Мы знаем, что Рико – реальный персонаж, – уверяет ее Люси. – Просто он по какой-то причине не смог сегодня здесь появиться.

Тетя смотрит на Люси, потом на меня, затем снова на Люси:

– Вы думаете, он меня никогда не любил? Или что он забыл обо мне?

Я и правда верю, что в жизни Поппи был некий Рико. И вполне вероятно, что он любил ее пятьдесят девять лет назад. Но сейчас этого человека, может быть, даже нет в живых. Или его чувство оказалось не таким сильным, как непреходящая и непоколебимая любовь тети. Но я не собираюсь делиться с именинницей своими сомнениями. Вместо этого я обнимаю ее за плечи, чтобы хоть как-то смягчить удар.

– Почти шестьдесят лет, – продолжает Поппи, и ее хриплый голос обретает уверенность, – я жила с верой в то, что любима. Это помогало мне в самые темные времена. – Она оборачивается и благоговейно смотрит вверх, на собор, словно бы видит там ангела. – И теперь, когда занавес моей жизни опускается, я не должна и не хочу прекращать в это верить.

В девять вечера на Пьяцца-дель-Дуомо становится темно. Вдалеке гремят раскаты грома. Мы с Люси стоим под зонтами у подножия лестницы и смотрим вверх, на тетю Поппи. Она, ссутулившись, сидит на том же месте. Мы укрыли ее колени гостиничным полотенцем и сделали накидку из полиэтилена. Любой прохожий может принять ее за бездомную старуху.

– Ну пожалуйста, отведи ее обратно в гостиницу, – прошу я Люси. – А я останусь и буду ждать Рико.

– Забей, Эм. Поппи не двинется с места. Мы должны позволить ей досидеть до конца.

– Ясно же, что Рико не придет, а ей с каждым часом становится все хуже.

– Знаю. – Люси покусывает губу. – Но разве можно отговорить человека отказаться от того, чего он ждал всю свою жизнь?

Глаза кузины полны сочувствия, но я вижу в них и что-то еще… мудрость. До меня доходит, что Люси понимает тетю гораздо лучше, чем я. Она знает, каково это: годы напролет ждать исполнения мечты, в то время как все вокруг настоятельно требуют, чтобы ты от нее отказалась.

Колокола звонят двенадцать раз. Мы втроем идем по пустой площади. Подходим к отелю. Поппи останавливается, оборачивается и в последний раз смотрит на собор, как будто все еще надеется, что Рико там, но они просто разминулись.

Глава 41 Эмилия

На следующее утро мы бросаем свои чемоданы в вестибюле отеля и помогаем тете устроиться на невероятных размеров диване. Через десять минут приедет такси и отвезет нас в аэропорт.

– Кто-нибудь хочет кофе? – спрашиваю я.

Люси поднимает руку:

– Двойной эспрессо, пожалуйста.

– А ты, Поппи? – Я присаживаюсь напротив нее на корточки. – Принести тебе капучино?

Тетя выглядит потерянной среди этих диванных подушек, она совсем не похожа на ту женщину, которая всего неделю назад энергично расхаживала по дому с шейкером для мартини в руке. Сегодня она впервые отказалась от парика и соорудила на голове тюрбан из шелкового шарфа. Лицо у нее серое, глаза провалились. Но она, несомненно, красива.

Поппи качает головой и поднимает руку. У меня комок застревает в горле. Утром мы с Люси обнаружили, что тетя не забронировала для себя обратный билет домой. Она свято верила в то, что до конца своих дней останется жить в Равелло вместе с любимым. Мы купили ей билет онлайн, но она с того момента не произнесла ни слова.

Выхожу из отеля. Сегодня, в отличие от вчерашнего дня, без солнцезащитных очков не обойтись. Легкий восточный бриз ласкает кожу. Я делаю глубокий вдох и, в надежде стряхнуть прах с сердца, трусцой бегу через площадь к пекарне «Пьяченти». Воздух наполнен запахами цветущих деревьев и розовых кустов. Внизу белые пенистые волны накатывают на берег. Вид настолько великолепный, что я невольно останавливаюсь. Господи, как жаль, что Рико не появился вчера на ступенях собора! Бедная тетя Поппи распрощалась со своей мечтой и теперь будет доживать остаток жизни, сознавая, что больше никогда не увидит мужчину, по которому тосковала столько лет.

– Эй, american girl![71]

Я резко разворачиваюсь. Мужчина в белой панаме встает из-за столика уличного кафе. Я не сразу его узнаю. Сегодня он в темных очках, и его улыбка способна растопить арктический лед.

– А, синьор Авокадо! Buongiorno.

Он машет мне рукой, подзывая к своему столику:

– Присоединяйтесь. И позвольте представить вам моего дедушку Бенито.

Напротив молодого человека сидит старик, одна половина лица у него перекошена, как после инсульта. Он подает мне трясущуюся руку.