Счастливые Земли

— Вы шли на Прорыв вдвоем. Фамуш держался в тени, но был готов сыграть роль вместо тебя... Я не знаю, как и когда ты его убил, но после этого на севере возникли Серые Долины...

— Гезеш!!! — Перед глазами знакомое лицо. — Очнись, Гезеш! Борись!

На устах холодная улыбка. Сталь вонзается в грудь

склонившегося человека.

— Зло... — вырывается со свистом из легких.

Фамуш! Это же был Фамуш! Лесоруб похолодел.

— Вспомнил? — грустно хмыкнул Страж. — Вы тоже приходили к Стене. Но я вам не поверил.

Ветер треплет плащи рыцарей-големов. Их здесь сотни. Лес копий смотрит в небо. Ни движения, ни звука.

Впереди всех Родергрим. Почему-то в голову лезет всякая чушь... Вспоминается старый луг за окраиной Фурмагара. Игра в рыцарей, когда старая тряпка превращается детским воображением в плащ, а выломанная палка становится мечом. Род любил быть «хорошим» и всегда плакал, когда ему доставалась роль «плохого».

— Ты не пройдешь, — повторяет приятель детства. Глаза темны, усталый вид.

— Исполни предначертанное. — Голос Гезеша сух. За спиной ждут боя бойцы Легенды. Их меньше, чем рыцарей. Они слабее. Но они готовы умереть.

— Ложь! Годар и Дугар сказали то же самое и ушли. Вы с Фамушем последние, но вы всегда были хуже них. Злее. Раз предали они — предашь и ты, — громко говорит Род. — Прочь.

— Мы идем на Прорыв! Исполни предначертанное!

— Ты лжешь!

— Нет! Это ты лжешь. Ты боишься! И скрываешь свой страх за злобой! — Гезеш злится.

— Я не хочу убивать вас. Но не пущу!

— Исполни! Ты должен!

— Ты был прав. Я боялся тогда, на поле. Может, в этом задумка Лика? Сделать так, чтобы все роли сыграли, как им сказано? Зная, чем все для них закончится? Чтобы шаг был осознан? И до тех пор Безумие не уйдет? — Родергрим поежился. — Я был не готов тогда... Я и сейчас не готов, если честно.

— Что тебе предначертано? — спросил Гезеш.

— Я должен умереть... Моя жизнь смысла не имеет. Все, что я сделал, — никому не нужно. Важна только смерть. Осознанная... Определенная...

— Не понимаю.

— Я защитил Эльнаи от гдаффов, я создал армию големов, истребляющих этих тварей. Я закрыл границы, чтобы уменьшить приток подонков, желающих войти в Счастливые Земли и пожертвовать чужой жизнью... Но это все не важно, оказывается. Только смерть! — Фурмагарец скривился и поманил его рукой: — Подойди.

Гезеш приблизился, настороженно глядя на старого знакомого:

— Я еще не решил, идти ли мне на Прорыв...

— Да мне уже плевать. Я должен сыграть свою роль, — криво ухмыльнулся Родергрим.

Мир пошатнулся. По крайней мере, так показалось Гезешу. Словно все вокруг залила прозрачная смола. Каждое движение — борьба с вязким воздухом. В голове истошно вопит разум, но тело не успевает среагировать.

Едва Лесоруб подошел к Родергриму, как тот схватил его и швырнул в объятия Стены. Языки жадно пронзили тело Искателя, в ушах повис звон тишины. Только что был предостерегающий вопль Родинки, лязг рыцарских лат, когда големы повалили вскочившего на ноги Друза. Матерщина Паблара и проклятия Джаззи... А теперь — безмолвие.

Гезеш чувствовал, как леденит нутро проникшее Безумие. Боли не было. Словно холодные пальцы жадно шарят по всему телу да обмирает испуганное сердце.

«Свобода есть, — раздался в голове Лесоруба вкрадчивый голос. — Возьми ее».

В этот миг на Искателя обрушился шум деревьев и пение птиц. Воин упал на траву по ту сторону Стены...

Вскочив на ноги, Гезеш обернулся и столкнулся взглядом с изумленным Родинкой.

«Ты прошел!» — проговорил голос внутри. Сердце обхватили ледяные пальцы, слегка сжали, будто подгоняя.

Родергрим с напряженным видом наблюдал за Лесорубом.

«Ты достиг цели! — вновь напомнил о себе невидимка. — В том замке, за лесом, сегодня будет праздник. В честь весны. У них всегда весело!»

— Ты кто?

«Глупый вопрос. Какая разница? Успокойся! Ты долго ждал этого момента! Иди на север. Знаешь ли ты, что здесь не бывает войн?»

— Почему я жив?!