Счастливые Земли

— Что происходит? — Гезеш наткнулся спиной на арбалет безразличного стрелка и замер. Визг прекратился.

Антаг склонил голову набок, изучая Лесоруба:

— Не похож ты на героя...

— Да я и не говорил, что я герой! — возмутился Искатель. — Что вам надо? Кто это орал?!

— Орал — оракул, — нервно ухмыльнулся Антаг. — Должность у него такая — орать.

— Он полез за пазуху и выудил оттуда грязный свиток:

— Просил тебе передать. Я так понял — вы знакомы были.

— Что это? — Лесоруб шарахнулся от подарка как от ядовитой змеи.

— Письмо, — пожал плечами Антаг.

— Я не умею читать! Что происходит?! — Гезеш все-таки взял протянутое послание.

— Мы его в Эльнаи встретили. Точнее — он сам нас нашел.

— Да кто?!

— Оракул! — раздраженно рявкнул Меч. — Вернее, тогда он еще им не был. Бородой себя звал. Знакомо?

Борода? Гезеш едва сдержался от того, чтобы не взвыть. Разум зашелся в истерике, отказываясь понимать происходящее. Подручный Дмита, которого они искали в Аннтейр-Дарге?! Оракул? Знакомый?

— Я ничего не понимаю! — взмолился Лесоруб.

— Я тоже плохо вникаю, но ничего. Вместе быстро разберемся, — немного ехидно заметил Меч. — Ну-ка, еще раз подойди!

— Командир, — попросил арбалетчик. — Зачем Бороду так мучить?

— А ты, кстати, оружие-то опусти, — отмахнулся Антаг. — Давай, Гезеш, иди сюда!

— Зачем? — не понял Лесоруб.

— Подойди, я сказал!

Гезеш с замиранием сердца послушался, но едва в шатре заорали — отпрыгнул назад. Крик тут же стих.

— Здорово! — фыркнул Антаг. — Ладно, закончим это издевательство.

Он тяжело вздохнул, посмотрел на стражников, виновато улыбнулся и исчез в палатке, а когда вылез наружу — сжимал в руке окровавленный нож.

— Ты?.. — изумился Гезеш.

— Да, именно я! — с вызовом посмотрел на него Меч. — Борода как из Храма выполз — ходить не мог. Гадил под себя! Кормили его лишь бульоном и только с ложки! Ты хотел бы ТАКОЙ жизни, а? Если да — то я не прав, прости. Тебя убивать, если что не буду. А он отмучился!

— Куда пленных, Антаг? — окликнул его один из конвоиров. Остальных Искателей доставили к командному шатру.

— Отпускайте, свои это, — отмахнулся тот и кивнул охранникам: — Труп уберите. И похороните как полагается.

Солдаты послушно исчезли в палатке.

Антаг наклонился, сунул нож в голенище сапога и внимательно посмотрел на Лесоруба.

— Он сознательно в Храм пошел. Хотел сделать так, чтобы мы были уверены, что ты это ты! После твоей кампании и гибели тысяч в землях Колонны — доверия, как сам понимаешь, мало. Но оракул признал в тебе след Безумия. Теперь любой Дикий отряд присоединится к Прорыву, не задумываясь. А Мечи будут первыми!

— Какой Прорыв, твою мать?! Ты о чем? — заорал Лесоруб. Все, сорвался. Накопившиеся злоба и обида наконец нашли выход: — Я не собираюсь ни в какой Прорыв! Да на хрен он мне сдался-то, а?! Оставьте меня в покое! Я не хочу никуда идти! Я в Дундэйл направляюсь! Жить, понимаешь? Вы достали меня своими легендами! Я уже был в вашем Прорыве. Я видел, чем все закончилось! Я туда больше НЕ ПОЙДУ!!!

Гезеш осекся. Нет, не из-за выражения лица опешившего Антага и не от собственной храбрости.

Охранники вытащили из шатра труп оракула. Невероятно худое тело в грязной, изодранной одежде, сквозь которую виднелась изъеденная язвами кожа.

Лицо убитого Лесоруб узнал сразу...

Бартел!

Наступила тьма...

— А знаешь, когда мы свергнем Безумие, я женюсь, — убежденно говорит Бартел, улыбается, смотрит в небо. — Нет, правда! Без дураков! Ведь это так здорово — жить в уютном домике, с супругой, не думая о плохом, не ожидая, что до тебя какое-нибудь проклятие доберется!

Гезеш хмыкает.

Над полем, у которого остановились странники, гуляет летний ветерок. После дороги, после пройденных миль — отдых свят.

— А ты что делать будешь? — спрашивает друг.

— Не знаю, — протягивает Лесоруб. — Не знаю...

— А ты тоже женись! — советует Бартел. — Моя родит сына, твоя — дочку! И жить наши семьи будут в мире без Безумия! А потом, когда дети вырастут, сыграем их свадьбу и будем нянчить общих внуков! Каково, а?

— Договорились, — не удерживается от улыбки Гезеш. — Мне нравится!

— Все бы отдал, чтоб так оно и было! — произносит друг. — Скорее бы...

— Да. — Лесоруб чувствует неясное смятение в душе.