Счастливый билет

Лиза смотрела, как он поднимается по ступенькам сбоку от сцены, высокий, стройный и аристократичный в своем дорогом, хорошо сидящем смокинге. Через несколько секунд Тони затерялся в толпе. Лиза лениво принялась размышлять о том, что заставляет людей тянуться друг к другу — внешность, темперамент или просто половое влечение?

Почему Тони так настойчиво добивался знакомства с ней? Лиза надеялась, что он ничего не слышал о загуле, в который она ударилась после того, как оставила Нелли в Ливерпуле, бледную, с полными тоски глазами, но уже готовую вернуться к работе в школе, а сама прикатила в Лондон, загнав собственную скорбь глубоко внутрь себя.

Почти год Лиза напропалую веселилась на вечеринках, спала с теми, кто ей нравился, а иногда даже с теми, кто ей не нравился. Когда она просыпалась к полудню в чужой постели, с головой, раскалывающейся с похмелья, наступало время готовиться к предстоящей ночи. Очередная вечеринка, очередной незнакомец, чтобы не оставалось времени на гнетущее отчаяние и бесконечные вопросы — за что, за что, за что?

Разумеется, в конце концов Лиза опомнилась, купила себе небольшой домик в Пимлико[104], не желая пока слишком далеко уезжать от Нелли. Она еще успеет вернуться в Голливуд.

— О чем призадумались? — произнес вдруг чей-то голос.

Лиза удивленно подняла голову. Тони вернулся и смотрел на нее сверху вниз с вопросительной улыбкой на добродушном лице.

— Ни о чем особенном, — ответила она.

— В такой очаровательной головке не должно быть места мрачным мыслям.

— Не судите опрометчиво, — сказала Лиза. — Я думала о том, почему вы попросили Барбару Хини познакомить нас.

На его лице появилось озадаченное выражение.

— Я просто хотел пожать вам руку, вот и все. Не каждый день выпадает возможность познакомиться со знаменитой актрисой, особенно с такой красивой, как вы.

Лиза внезапно почувствовала, что ей надоели комплименты и пустые разговоры.

— Чем вы занимаетесь? — небрежно поинтересовалась она.

Тони, похоже, уловил перемену в ее настроении и ответил столь же небрежно:

— Я — ЧП.

— Что это значит — частный предприниматель или член парламента?

— Последнее, — с легкой обидой ответил он, и она с трудом скрыла улыбку.

— От какой партии?

— Консервативной, разумеется, — отозвался Тони, словно сама мысль о том, что он может принадлежать к какой-либо иной партии, была для него оскорбительной.

Лиза рассмеялась.

— О боже, что сказали бы мои родственники, узнай они о том, что я мирно беседую с вами!

— Они лейбористы?

— Причем убежденные… большинство из них, во всяком случае.

На выборах в 1979 году, то есть два года назад, Стэн, по словам Нелли, голосовал за консерваторов. «Собственно, я не виню его, — сказала сестра. — Когда в прошлом году умерла его мать, ее тело пролежало в морге несколько недель, потому что могильщики устроили забастовку в Ливерпуле. Как бы мы себя чувствовали, Лиз, если бы не могли похоронить маму?» И теперь, всякий раз, когда кто-либо из О’Брайенов терял работу из-за экономического кризиса, они во всем винили Стэна.

— А вы? — Тони с неподдельным интересом смотрел на Лизу.

— Я вообще не голосовала. Меня не интересует политика.

Он выразительно приподнял красивые, поразительно черные брови.

— Ага, плодородная почва. С удовольствием поработаю с вами.

— Тони, тебя подвезти до вокзала? — К краю сцены подошел невысокий пухлый мужчина и взмахнул рукой с зажатым в ней стаканом, привлекая их внимание. — Если ты не поспешишь, то опоздаешь на ночной поезд.

— Сейчас я тебя догоню, Картер. — Тони повернулся к Лизе: — Завтра я должен быть в своем йоркширском избирательном округе. Могу я увидеться с вами снова? Как вы смотрите на то, чтобы приехать ко мне на следующие выходные? У меня будет еще несколько гостей.

Лиза сморщила носик:

— Надеюсь, это будет не охота и не рыбная ловля?

— Никоим образом. Мы ограничимся едой и питьем, ну и светской болтовней. — Тони поцеловал ей руку. — Скажите, что приедете, пожалуйста.

— Вы меня уговорили, — произнесла она.

После того как он ушел, Лиза осталась на своем месте, глядя на сцену. Она видела, как Барбара Хини, их продюсер, ухватила под руку автора «Занавешенного окна», Мэттью Дженкса, поразительно красивого мужчину средних лет с гривой черных вьющихся волос. Лиза поморщилась. Мэттью был хорошим драматургом, пожалуй, даже блестящим, но способ, которым он воспользовался для достижения успеха, не вызывал у нее ничего, кроме презрения.

Вскоре после того, как четыре года назад Лиза поселилась в Пимлико, ей позвонил Ральф и сказал, что у него есть пьеса для двух актеров, которая прекрасно подходит им обоим.

— Я встретил этого парня, Мэттью, в поезде, когда возвращался с Эдинбургского фестиваля, — пояснил Ральф. — Мы разговорились, и он… В общем, он поселился у меня — ты же знаешь, после смерти Гэри у меня никого не было. И оказалось, что Мэттью — драматург. Почему бы тебе не заглянуть к нам вечерком? Мы вместе почитаем пьесу.

Лиза приехала, просто чтобы сделать ему приятное, и вынуждена была согласиться, что пьеса «Сухостой» действительно великолепна.