Счастливый рыжий закат

— Отрабатывают, конечно. Целители убирают госпитали. Работают в теплицах с растениями.

— Остальные?

— Дополнительные рефераты, библиотека, — отчитался заведующий кафедрой международных отношений.

Преподаватели закивали.

— Значит так, — принял решение барон Гилмор. — С понедельника — заводим журналы — и отмечаем присутствующих и отсутствующих на всех парах. Единообразно.

Недовольный гул возмущенных голосов.

— Я понимаю, это — тяжело. Однако необходимо. Кроме того. Сообщать родителям результаты посещаемости и исполнения дисциплины еженедельно.

— На одного куратора — поток, — сказала я, когда шум немного стих. — Те же четыре группы по тридцать человек.

— Я подумаю, что можно сделать. Господа. Дамы. Все свободны.

На этом и разошлись.

Аллея, густо усыпанная розовыми лепестками гарбовых деревьев. Раньше я любила это время. Лепестки начинают увядать, и сладкий запах становится сильнее. Сейчас же… Он будто душил.

Вечер. Тоскливо озираюсь — не мелькнет ли где рыжий хвост. Идти домой? Невозможно… Немыслимо! Пойду в госпиталь — проведать подопечных. Так пройдет еще пара часов, и, может быть, Чуф объявится.

За мною числились две палаты. Дежурств по госпиталю у целителей как таковых не было. Если была необходимость в специалисте, администратор вызывал того — чья по очереди была ночь. Если было что-то массовое, целителей вызывали, используя тот или иной код. Красный код — угроза эпидемии. Как в случае с изумрудными клещами. Тогда поднимали всех. Оставляли в госпиталях и больницах минимум специалистов, остальных — на ликвидацию чрезвычайной ситуации.

Я вошла в здание. Тишина. Покой. Дети выздоравливали, новых поступивших — не было.

Проведала двух братьев, которых еще три дня назад вытаскивали вместе с миледи Бартон. Одному двенадцать, другому — девять. В последние дни каникул мальчики отправились в горы. Упали в расщелину. Военные искали двое суток. Нашли. Доставили к нам. Обезвоживание. Многочисленные переломы.

Никогда не забуду глаза их матери. Глаза, полные счастья. Женщина осознавала, что детей нашли. Верила, что их вылечат. Сколько же мужества нужно иметь, чтобы взять себя в руки, довериться профессионалам. Не показывать свой страх. Не стенать, не голосить, не выть в голос. Она лишь искренне благодарила всех. За то, что нашли. За то, что лечат. Побольше бы таких родителей…

— Лежать будете столько, сколько потребуется, — строго ответила я на жалобы сорванцов. — А попробуете встать раньше времени, приставлю надзирателя!

— Ладно-ладно, — примирительно поднял руки старший. — А когда будет можно?

— Когда мне состояние твоего позвоночника понравится!

Домой пришла поздно. Чуф уже спала, свернувшись калачиком на ковре у камина. И я пошла спать. Заснуть и проснуться. Пережить еще одну ночь. Ночь без него…

С утра в пятницу было всего две пары, и я решила прогуляться по городу. Прогулки по Роттервику — еще один способ убить время. Я понимала, что не живу, а жду, когда он вернется. Понимала что это, наверное, не правильно. Но ничего не могла поделать. У меня не было опыта. Я еще даже не знала толком, что такое быть вместе с любимым, а уже училась быть врозь…

Красоты города меня особо не интересовали. Мост — и мост. Дом — и дом. Дворец — и дворец…

Какая разница? Небо, море или лес все равно милее.

Выпила чай с пирожными в кафе на берегу реки Тервики. И не потому, что хотелось есть. Просто… Убить время.

Площадь Цветов перед университетом жила своей жизнью. Как всегда, перед выходными, много народу. Я брела среди гуляющих, опустив голову и размышляя о том, как же я несчастна и одинока, когда резкие выкрики заставили вздрогнуть.

Огляделась, обнаружила высокий помост, большое количество молодых людей в мантиях.

Мантии… Студенты? Вечер пятницы. Интересно. Прислушалась.

— И мы не допустим подобного произвола! — кричал один из них в толпу. — Кто честь и достоинство империи?! Власти добрались до студенчества… Свобода! Мы требуем…

— Что случилось? — спросил у меня пожилой мужчина, что держал за руку девочку лет пяти. — Мы тут собрались погулять по университетскому парку — а тут такое.

— Скорее всего, студентам объявили, что с понедельника будут отмечать прогулы семинарских, и лекционных занятий, — задумчиво сказала я.

— Вот лентяи! — покачал мужчина головой.

Я согласно кивнула, подумала и добавила:

— Можно совет, мой господин?

— Да, миледи.

— Я — целитель, — показала знак на ладони. — Вы с маленькой девочкой очень рискуете. Если толпу напугают… Любое резкое движение. Вы понимаете?

— Спасибо, — горожанин побледнел, подхватил девочку на руки и стал выбираться.

Пожалуй, он и маленькая девочка были единственными, кому это удалось.

Минут через пять, площадь окружили.

— Операция военных служб! — раздался над площадью усиленный магией голос. — Всем оставаться на своих местах!

В ответ полетели камни. Видимо, студенты запаслись ими заранее. Камни пробивали щиты — значит, их зачаровывали. То есть опять-таки — готовились. Спланированная акция. Плохо… Очень плохо.

Раздался истошный крик.

Толпа качнулась — как единый организм. Вздохнула. Выдохнула. И началось самое страшное — паника.