Счастливый рыжий закат

— Чаще всего — для того, чтобы зачать и выносить ребенка, требовался отказ от практики. Потому что — вместе с целительской магией — мы выплескиваем и часть жизненных сил. Мы привыкаем к этому, в горячке спасения человека можем даже этого и не замечать, но… Так и есть. Вчера тебе было плохо не потому, что ты исчерпала магический резерв. Ты залезла в жизненный.

— Получается, что я…

— Именно. Чтобы вытащить того молодого человека, ты стала делиться с ним своей собственной жизнью.

Я молчала, ошарашенная… Почему-то такого видения картины у меня в голове до этого разговора не было. И тут я сообразила:

— А… миледи Бартон?

— А что она? — хмыкнул учитель. — Захочет ребенка — возьмет на год отпуск за свой счет. Я так понимаю, все к тому идет. Что касается тебя, Рене. Неделю — лучше две. Ничего, кроме лекций. Желательно — умеренно. Следи, чтобы не уставала.

— У меня и так часов мало!

— Возись со студентами, гуляй. Придумай, чем заняться. Но! Никакой практики. Никакой магии. Миледи Веронику эти две недели я осматриваю сам. Лично.

— А порталы — можно?

Мне пришла в голову идея съездить в гости в Северную провинцию. А то я со своей скоропалительной свадьбы никого не видела. И потом, земли в окрестностях городка — мои владения. Хоть посмотрю…

— Денька через три загляни, — изрек целитель Ирвин. — Я тебя посмотрю, скажу. Пока же — ни-че-го!

Я вздохнула, и отправилась заниматься обустройством дома. Сортировала свои банки — и думала, что еще докупить по лекарственным травам. Составляла списки. Кстати, мед, обещанный Мелани, мне так и не доставили.

Так прошло воскресенье. Я старательно набиралась сил, как и было приказано. В результате к вечеру я не устала, спать не хотелось.

Чуфи пришла поздно. Закат мы пропусти. Решили пойти посмотреть на звезды. Вот только звезд было не видно из-за облаков. Крышу занесло сухими листьями, лисица бегала за ними по крыше. И вдруг со мной произошло то, чего не было никогда! Я спустилась. Нашла блокнот. Уселась перед камином. И написала…стихи! Побочный эффект от потери жизненных сил, не иначе…

Горечь опавших листьев
Духов восставших сон
Винная ягода киснет
В погребе золотом. 

Ягода винная зреет

Медом, янтарной слезой.
Вспомнит, кто захмелеет
Осени шепот злой… 

Вспомнит, как сердце стыло

Переходя на бег
Горечь опавших листьев
Духов восставших смех…

32

Свои две пары в понедельник я ждала — как праздника. Студенты были взбудоражены. Переговаривались, но не слушали меня.

— Так… — нахмурилась я, спустя несколько минут после начала занятия. — И что это значит, позвольте полюбопытствовать?

— Почему жизнь в империи такая несправедливая? — спросила та самая дерзкая девчонка, что уже пыталась спорить со мной раньше. — Почему хороших людей арестовывают и волокут к палачам?

— Каких хороших людей? Конкретно.

— Студентов, — выкрикнула разом вся аудитория.

— Это вы про происшествие в пятницу? — поинтересовалась я.

— Да, — прогромыхали первокурсники.

— А кто из вас был на площади? — стала я задавать вопросы.

Галдеж не прекратился, но никто не сказал о том, что был на площади Цветов в тот злополучный день.

— Почему побежали люди? — продолжила я.

— На них напали военные, — тут же ответила девочка.

— Назовите правила посещения госпиталя.

Аудитория удивленно замолкла.

— Я задала вопрос, студенты.

Из-за первой парты поднялся молодой нескладный парень:

— Тихо, по парам, заходим. По десять человек на палату.

— И? — подбодрила я.

— Вопросы задает кто-то один, — вспомнил он.

— Отлично, стройтесь.

— Зачем? — раздался настороженный голос с задней парты.

— Пойдем к тем, кто был на площади Цветов. К тем, кто лежит у нас в госпитале. У них и спросите.

Мы дошли до госпиталя быстро. Я поймала на себе лишь крайне изумленный взгляд дежурного администратора, но отрицательно покачала головой — и измученная женщина — после пятницы госпиталь был переполнен — спрашивать не стала.

— Быстро и тихо, — приказала я. — Опрашиваем потерпевших. Эмоции держим при себе. Ничего, что могло бы обеспокоить больных. Жду вас. У вас пятнадцать минут. Время пошло.

Опрашивали студенты больных как положено. Шума, по крайней мере, было не много.

— Что происходит? — спросила у меня миледи Бартон.

— Педагогика в чистом виде, — проворчала я. — Студенты почему-то убеждены, что их сотоварищи пострадали напрасно. И их, безвинных, бросили за решетку. А чем доказывать им — так лучше пусть поговорят с очевидцами.

— Очень правильное решение, — задумчиво проговорил у меня за спиной барон Гилмор.

Мы с миледи Бартон резко развернулись — и поклонились.

— Доброе утро, дамы, — поприветствовал нас исполняющий обязанности ректора университета. — Миледи Бартон, а вы разрешите прислать после обеда опрашивающих? Мы запишем на кристаллы — и будем показывать всем. Объяснять — кто напал, кто кидал камни. Пока не достучимся.

— Да, милорд. Присылайте.