Счастливый слон

– Мне сегодня звонили из ФСБ, – тоже спокойным каменным голосом произнес он. – Прямо на отдыхе дозвонились, у бассейна, мать их, последний день испоганили. Я прям не знаю, как долетел. В общем, картина, которую я подарил президенту, оказалась фальшивой. Они возбудили дело и интересовались, где именно я ее приобрел. Еще завтра с ними общаться.

– И что ты им ответил? – живо поинтересовалась я. – И каким образом они выяснили, что это фальшивка?

– Да глупость получилась, – ответил Сашка на мой второй вопрос. Никогда не надо задавать важные вопросы по несколько сразу. – Она ему страшно понравилась, в смысле картина, и ее вывесили в каком-то парадном зале, это еще при мне было, тут же на месте. А потом под праздники он еще какого-то хмыря принимал, иностранного, их много понаезжает в это время, и похвастался ему, дескать, вот, а тот, сволочь, разбирался в картинах, и говорит – при всем, такскать, моем уважении, это у вас не Шишкин. Подпись его, грит, у вас подделана. Ну и завертелось... Я думал, это ты фокусы крутишь...

– Да нет, какие тут фокусы... – я судорожно пыталась переварить информацию. – Говорила ведь, нельзя было дарить картину без истории. Она мне... Кстати, а как они узнали? Может, там какая-то ошибка? Знаешь, ведь там бывает...

– Да что, нафиг, бывает, – возразил Сашка. – Когда на ней подпись стоит – свежак. Они тут же экспертизу провели, все обнаружили. Нет, эти ребята, когда хотят, серьезно работают, без ошибок.

– Подожди-подожди, – не поняла я. – Какая подпись? Не было там никакой подписи. Картина же не подписана, мы ее так и купили с тобой. Это вообще эскиз был.

– Не знаю я ничего про ваши эскизы. Мне четко сказали – подделана подпись. И вообще все фальшивое, никакой это не Шишкин, хотя картина и правда старая.

И тогда я все поняла. Жадный идиот Кацаруба, которому я сказала, что картина нужна для Сашки, решил, наконец, оторваться и показать, на что он способен. И из лучших намерений подделал не только экспертизу, но еще и подпись. А я, отдав ему Шишкина, больше этой картины не видела, потому что забирал Сашка ее напрямую, без меня. И ему, естественно, было совершенно не до какой-то там закорючки в углу. И, если б не это, нипочем бы никто ничего бы не доказал, потому что сама-то картина, хоть и фальшивая, была чистой. Но теперь, с этой подписью... Действительно, все очень нехорошо. Но я тут пока ни при чем. Не могу же я отвечать за все кацарубины фантазии.

– И что теперь? – спросила я в трубку.

– Откуда ж я знаю? Я просто хотел тебя предупредить – они к тебе тоже придут.

Черта лысого – предупредить. Когда добра желают, так не орут.

– Так что ты им сказал-то? – вспомнила я свой вопрос. – Откуда картина-то взялась?

– Я сказал, что купил ее у тебя в галерее, – ответил Сашка.

Я задохнулась. Это было... Это было так... Так мерзко, и страшно, и... И главное – это была неправда!

– Но это же неправда! – выдохнула я, когда снова обрела голос.

– Ну... Правда, неправда... Разницы-то особой нет. Бумаги все равно на тебя были сделаны.

Это действительно было так. Но разница все равно оставалась.

– Сань, но какого черта! Бумаги это одно, но ты же сам ее покупал, осенью, и не у меня, а у этого своего... Так и сказал бы! У меня и галереи-то тогда никакой еще не было!

Кажется, ему хватило-таки совести смутиться.

– Ну... В общем, Лиз, так уж вышло. Я тоже, если честно, сразу не очень сообразил. ФСБ, знаешь, не очень приятная штука. Бумажки на тебя были, это я помнил... А Валька этим делом и не занимается уж давно, я его впутывать не хотел... Решил, чем короче веревочка...

– Но ты вообще понимаешь, что ты наделал? – от осознания огромности свалившегося на меня камня начинала кружиться голова. – Как я-то из этого вылезу? Они же все подымут, и тогда...

– Да ты подожди еще... Может, ничего они не подымут. Сколько там у тебя осталось?

– Три штуки, но какая разница-то? Теперь все полезет. Это только начни...

– Ну, в общем, Лиз, я не знаю. Ты преувеличиваешь. Короче, я тебе сказал, и мне надо уже бежать. Я и так из автомата тебе звоню.

– Почему? – тупо спросила я.

– Сама подумай, – и трубка запищала гудками.

Заглянув в нее для верности, я положила ее на рычаг и тихо сползла вниз по стенке. Все. Допрыгалась. То, что с ФСБ здесь не шутят, мне было ясно даже не с самого начала, а гораздо раньше, все-таки росла я еще при советской власти, а уж если замешан сам президент... Теперь, конечно, все свалят на меня – очень удобно. Я одна, у меня никого нет, Сашка меня кинул, взятки давать никто не будет. Но они же меня посадят – внезапно стукнула в голову очень ясная и страшная мысль. Всерьез и надолго. Это совершенно точно. Все очень просто и хорошо.

Я вскочила и заметалась по комнате. Что делать, что делать? Бежать? Куда? Куда можно убежать от всесильной службы безопасности? Наверняка меня уже – как это называется – объявили в розыск, границы перекрыты, телефон прослушивается. Да, ведь недаром же Сашка из автомата звонил... Сейчас за мной придут.