Счастливый слон

– Миш, да не беспокойся ты, я отлично размещусь. А с квартирой так. За сколько она сдавалась?

– Шестьсот долларов.

– Вот, Миш, я тебя выставила, я тебе эти деньги отдам. Пока за месяц, а там видно будет, как поживу. Договорились?

– Да ты что, Лиз! – замахал на меня руками Мишка. – С ума ты сошла! Какие деньги? Это твоя квартира, ты и живи, мы и так вам за нее благодарны...

Я в это время успела вынуть из кошелька шестьсот долларов и аккуратно засунула их за стеклянную створку шкафа. Очень хорошо. За месяц я ему отдам, а там действительно видно будет. Главное, он сейчас сам все сказал – и что квартира моя, и что благодарны... Всегда проще, когда человек сам понимает, как обстоят дела, и отношения меньше портятся, и вообще. А теперь можно приступить к раздаче подарков.

С подарками Мишке и Наде у меня при выборе никаких вопросов не возникало. Мишке я купила пару галстуков и тонкий пуловер, Наде – пару кашемировых свитеров. Все хорошее, дорогое, из магазинов на Пятой авеню, выбирала, как себе, и ни секунды не сомневалась в результате. А вот с подарком Дашке пришлось помучиться. Одежда и обувь отметались сразу, потому что я не знала ее размеров, украшения дарить как-то пошло... В конце концов я поймала молоденькую продавщицу в «Бергдорф Гудмане» и заставила ее выбрать нечто, что бы она сама хотела получить в подарок. Она, недолго думая, притащила мне здоровую сумку ярко-фиолетового цвета, всю в карманчиках, пряжечках и свисающих отовсюду ремешках, утверждая, что именно это и есть мечта всех прогрессивных девушек Нью-Йорка и окрестностей. Стоила эта девичья мечта, прямо скажем, немало, но я все равно ее купила, потому что мне надоело метаться в бесплодных поисках, хотя сомнения оставались. И теперь, при виде Дашки, такой розовой и белокурой, они проснулись и зашевелились снова. Вдруг ей не понравится? Я сама, например, не вышла бы с такой сумкой на улицу ни за какие коврижки, а тут ведь ее не обменять... Дура я все-таки, зачем послушалась глупую продавщицу...

Мои сомнения прервал восторженный девичий визг.

– А-а-а! Тетя Лиза! Какая сумка-а! Вау! Настоящий «Моторсайкл Ледикс»! «Баленсиага»! Это твоя? Можно потрогать?

Я не поняла, при чем тут ледяной мотоцикл, но на душе полегчало.

– Нет, Дашунь, это не моя. Это я тебе привезла. Нравится?

– Нравится! Ты что! Это же... Да это же отпад! Я ее обожаю! Это сейчас самый писк, такой ни у кого нет, ее только недавно в самом «Глянце» напечатали! Девчонки поумирают! Ой, я с ума сойду! Спасибо, спасибо огромное!

Дашка схватила сумку и унеслась к себе в комнату – крутиться перед зеркалом. Ну ладно, продавщица, не даром свой хлеб ешь. Угодила.

Потом мы опять что-то ели, потом Надя принесла блины и мы ели их, а потом я почувствовала, что если сейчас же не лягу, то усну прямо сидя с блином во рту. Дашка благородно (или благодарно) уступила мне свою изолированную комнату, чтобы мне не лежать на проходе. Я, качаясь, добрела туда, рухнула на всклокоченную девичью постель, покрытую каким-то розовым пледом, и основательно отключилась.

Когда я проснулась, в комнате было полутемно, и я не сразу сообразила, где нахожусь. Щеку что-то колет, вокруг пахнет сладкой гадостью, обстановка незнакомая. Не сразу, но все же удалось вспомнить, что я в Москве, у Мишки, и сплю, обожравшись блинов, на кровати собственной племянницы. Какая все-таки Дашка красавица выросла... А ведь ничто, как говорится, не предвещало. Здорово, наверное, когда у тебя такая дочка. Жалко, что у меня не девочка. Вернее, жалко, что у меня, кроме Женьки, еще и девочки нет. Хотя при вновь открывшихся обстоятельствах это, скорее всего, только к лучшему.

Вспомнив окончательно обо всех своих обстоятельствах, я сделала вялую попытку почувствовать себя униженной и оскорбленной, но у меня как-то не получилось. Американская жизнь со всеми ее проблемами ушла куда-то далеко-далеко, осталась в другом полушарии и выплывала, как нечто отвлеченное, произошедшее не со мной, а с кем-то другим, вроде книжного персонажа. Ну да, жила-была одна такая тетка, муж ее обманул, а она, не будь дура, наняла адвоката, оттяпала у мужа кучу денег, чтоб неповадно было, и удрала на край света навещать родственников. Хорошо, но при чем тут я? Я, такая вся из себя прекрасная, богатая и благополучная американская тетушка, просто соскучилась и приехала в Москву погостить у давно не виденного двоюродного брата с семьей...

Кстати, где родственники-то? И вообще, что здесь у нас происходит, утро или вечер? Я поднесла к глазам руку с часами и с трудом разглядела в полутьме стрелки на циферблате. Половина восьмого. Половина восьмого – чего? Нет, наверное, все равно надо встать и разобраться на месте.

Я осторожно – вдруг все тоже спят – высунулась за дверь. Там располагалась гостиная, в которой мы ели блины, или как уж они эту комнату называют, но в ней тоже было темно и, похоже, пусто. Интересно, куда все подевались?