Счастливый удар

– У него такой вид, будто он вот-вот обоссытся, – отмечает Мэтт.

Я игнорирую его, и Морган листает на последнее фото. Вероника схватила Оукли за руку, ее пальцы наполовину переплетаются с его. Он отвернулся от стола, и его глаза слегка прищурены.

Меня тошнит. В голове бьется слишком много мыслей, чтобы разобраться в них. Часть меня чувствует себя преданной, как будто моя автоматическая реакция на это – увидеть очевидное и поверить, что он заинтересован в этой женщине. Что он игнорировал меня ради нее и лгал о причине поездки. Но другая часть знает, что он не поступил бы так со мной – с нами. Возможно, несколько месяцев назад я бы поверила в худшее о нем, но этот мужчина любит меня. Он не стал бы этого делать.

Я прикусываю щеку изнутри, когда одна повторяющаяся мысль стучит сильнее остальных.

Подходит ли мне такая жизнь?

Морган блокирует телефон и бросает его Мэтту. Затем она обнимает меня и притягивает к себе. Она думает, что я заплачу (наверное, все они так думают), но мне не хочется.

– Мне надо поговорить с ним, когда он вернется, – бормочу я.

– Оукли любит тебя, – говорит она.

– Думаешь, с ним все в порядке?

Я закрываю глаза, вспоминая, каким растерянным и расстроенным он выглядел на тех фотографиях.

Морган обнимает меня крепче.

– Думаю, будет в порядке, когда он вернется домой и увидит тебя.

Я киваю. Хоть один из нас будет в порядке.

Глава 32

Оукли

Спортивные журналисты Ванкувера ждут меня в аэропорту. Как только я забираю багаж, они налетают на меня, крича и фотографируя. Я сильнее сжимаю сумку, забрасываю ее на плечо и направляюсь к выходу. Мне вслед летят вопросы, но, как и велел Дуги перед посадкой в самолет, я их игнорирую.

– Ты можешь подтвердить свою договоренность с «Миннесота Вудмен»?

– Харви Андерсон сказал сегодня утром в интервью программе «Новости хоккея», что ты рассматриваешь все варианты, это правда?

– Кто такая Октавия Лейтон?

Услышав это имя, я резко поворачиваю голову. Впереди всей группы стоит журналист с крошечным диктофоном, протянутым в мою сторону. На моих скулах вздуваются желваки.

– Она не ваше дело, – скриплю я зубами, ускоряя шаг.

– Что она думает по поводу твоих развивающихся отношений с Вероникой? – кричит он.

Мой язык горит, когда я прикусываю его, ненавидя, что пока не могу ничего сказать, не увидевшись с Дуги лично и не составив официальное заявление. Мое молчание кажется подтверждением для каждого придурка, который нашел время нести чушь о моих отношениях, и выглядит тоже так. В «Твиттере» слишком много написали по поводу всей этой ситуации. Что-то плохо, что-то хорошо, а что-то просто ужасно. Сегодня утром, ожидая посадки на самолет, я провалился в кроличью нору и увидел ту сторону соцсетей, от которой меня затошнило.

Продажная шкура, испорченный мальчишка, высокомерный придурок. Я знаю, что все это неправда и что это в основном способ фанатов выразить свое разочарование, но это трудно проглотить, чувствуя себя врагом общества номер один из-за схемы, в которой не принимал участия.

Я не знаю, как все превратилось в такой бардак, но изо всех сил пытаюсь выбраться. В тысячный раз за сегодня у меня сжимает грудь.

Внезапное молчание Авы поведало мне все что нужно, когда вчера вечером я наконец вернулся в свой гостиничный номер. Ее пропущенные звонки и неотвеченные сообщения, которые я увидел, когда подключил разряженный телефон к зарядному устройству, были как алкоголь на свежую рану. Но с тех пор она перестала брать трубку. Черт.

Я не виню ее за то, что она взяла паузу, но это все равно кажется неправильным. Вся эта ситуация. Меня только больше расстраивает осознание того, что Дуги ждет меня снаружи, чтобы отвезти домой, и что я не могу поехать к ней первым делом, как бы сильно ни хотел бежать к ней.

Впервые в жизни я не считаю свое будущее в НХЛ главным приоритетом, и это не пугает меня так сильно, как я думал.

К черту.

Я задеваю кого-то плечом, ускоряя шаг и маневрируя между путешественниками, слоняющимися по аэропорту. Поспешные шаги позади меня немного затихли, что, надеюсь, означает, что часть моей свиты отстала.

Меня охватывает облегчение, когда я вижу Дуги, ожидающего у раздвижных дверей. Он скользит рукой по моей спине и выталкивает на улицу, как только я добегаю до него.

– Плохо? – хрипло спрашивает он, не оглядываясь.

– Смотря что считать плохим.

– Точно. Неважно. Просто садись в машину.

Его новая «Ауди» сверкает на солнце, он отпирает двери и подбегает к водительскому месту. Я бросаю сумку на заднее сиденье, а затем пересаживаюсь на пассажирское место и наконец позволяю напряжению покинуть мои мышцы.

Я провожу рукой по лицу, когда Дуги отъезжает от парковочной зоны и уезжает. Навигатор на приборной панели настроен на его пентхаус, и меня охватывает паника.

– Мне нужно кое-куда зайти, прежде чем мы начнем разбираться с этим беспорядком, – говорю я ему.

Он резко смеется.

– Нет. Это главный приоритет. Я знаю, что ты хочешь увидеть свою девушку, но твоя карьера на первом месте.

– Разве?

Он поворачивает голову ко мне и смотрит достаточно долго, чтобы выразить свое удивление.

– Так было всегда.