Счастливый удар

– Ты можешь прекратить охоту на того, кто проговорился Ребекке. За это им заплатили толстую пачку денег. В любом случае для меня это уже не важно.

Диван рядом со мной проминается, когда папа садится, ласково пихая меня плечом.

– И как ты об этом догадалась, малыш?

Я ничего не скрывала от родителей относительно Ребекки, но о вчерашней встрече собиралась рассказать позже. Очевидно, все пошло немного не по плану.

– Я встречалась с ней в кафе, чтобы поговорить и сказать, что больше не намерена тратить на нее свое время, но наша встреча превратилась в полный бардак. Оказывается, Ребекка вернулась не за мной, а потому что ее парню нужен был Оукли.

Слова горькие, но они не ранят.

– Вот это наглость. Ох, мне очень жаль, дорогая. Я боялась, что она причинит тебе боль, но хотела, чтобы ты составила собственное мнение. Эта женщина никогда не заслуживала тебя, Ава. Никогда, – твердо говорит мама, обнимая меня крепче.

– Я знаю. Наверное, я на секунду надеялась, что она скучала по мне, понимаешь? Что, возможно, она думала обо мне так же, как я думала о ней. Это было глупо.

Папа издает злобный звук, прежде чем проворчать:

– Подожди минутку. Это не было глупо. Ава, ты пятнадцать лет провела в системе. Твоя надежда на то, что женщина, которая тебя родила, скучала по тебе и увидит, какой ты стала, вовсе не глупость.

Меня преследует чувство вины, хотя я пытаюсь с ним бороться.

– Мне не следовало даже рассматривать эту идею. Мне кажется, что я ранила вас после всего, что вы для меня сделали. Появление Ребекки не должно было меня беспокоить. Теперь вы моя семья. Уже много лет. Я вас очень люблю.

Мой голос надламывается, и я сглатываю рычание.

– Октавия Лейтон, это самая большая чушь, которую я когда-либо слышала, – ругается мама резким тоном. – Мне не нравится, что ты так думаешь. Ты не ранила нас, любовь моя. Если на то пошло, ты показала нам, насколько повзрослела за последние несколько лет. Пятнадцатилетняя девочка, которую мы впервые встретили, которая злилась на весь мир, никогда бы не рискнула открыться ради этой женщины. Конечно, результат был не самым идеальным, но, по крайней мере, тебе больше не придется задаваться вопросами. Все кончено. Теперь ты можешь отпустить это, малышка.

– Даже если бы все пошло по-другому и ты решила бы общаться с Ребеккой, мы бы поддержали тебя, – добавляет папа, обнимая нас с мамой и притягивая ближе.

Мои брови хмурятся.

– Но вы же хотели тайное удочерение. Вот почему выбрали меня, так? Мои отношения с биологической матерью противоречат этой идее.

– Мы выбрали тебя не по этой причине, Ава. Мы хотели, чтобы ты стала частью нашей семьи, потому что полюбили тебя. Даже с этими ужасными байкерскими ботинками и твоим грубым поведением, – бормочет мама немного сдавленно от эмоций.

– Ботинки были ужасные. – Я задыхаюсь от смеха, вытирая влажные щеки. – Я так сильно люблю вас обоих. Я очень рада, что вы выбрали меня.

– Мы любим тебя сильнее, – говорит папа, целуя меня в один висок, а мама – в другой. Я улыбаюсь, чувствуя, что нахожусь именно там, где должна.

– А теперь расскажи нам про Оукли. Я слышала о скандале от твоего брата, но не от тебя, и это не годится, – цокает языком мама.

Папа напрягается, убирает руку, которой обнимал нас, и кладет ее на колено, закрываясь. Мне больно осознавать, что он все еще сомневается по поводу нас с Оукли. Особенно после всего, что произошло за последнее время. О чем я никогда-никогда не скажу своим родителям.

– Не думаю, что папа хочет это слышать, – бормочу я.

Мама вздыхает с усталым видом.

– Очень жаль. Потому что я хочу об этом услышать.

Я рискую взглянуть на папу и вижу, что он хмурится, на лбу у него глубокие морщины. Он смотрит в пол, но как только чувствует, что я наблюдаю за ним, поднимает голову.

– Я люблю его, папа. Очень-очень люблю. И он любит меня. Даже после всего, через что мы прошли, это не изменилось. Только сделало мои чувства в десять раз сильнее.

– Что он сделал с тобой, чтобы стало настолько сильнее? Что произошло между вами? – спрашивает папа.

Я тяжело вздыхаю и двигаюсь ближе к спинке дивана.

– У него трудная жизнь. Он всегда будет на виду у публики, будь то на льду или на улице. Все пошло не так, и я столкнулась с реальностью быстрее, чем ожидала.

– Объясни, – просит мама, барабаня пальцами по ноге.

Я не успеваю это сделать, как сверху раздается громкий мужской голос:

– Мама!

Над нами раздается топот, который потом спускается по лестнице.

– Позвони Аве! Она не отвечает на мои звонки, а ей нужно это увидеть!

Мама вздрагивает от удивления, и я оборачиваюсь через спинку дивана как раз вовремя, чтобы увидеть, как в гостиную вваливается Бен. Как только он замечает меня, у него отвисает челюсть, а телефон падает на пол.

– Ты здесь! Ты должна это увидеть. Папа, включи «Ютуб», – приказывает он.

Папа, кажется, оправляется от удивления гораздо быстрее, чем мы с мамой, потому что делает то, что говорит Бен, не теряя времени. На экране появляется изображение чего-то похожего на студию подкастов, но звук тихий, и я беру у папы пульт и делаю погромче.