Считается убийством

Я подошел к лестнице и посмотрел наверх. Бейтс крепко держал Хьюберта Морриса. Тот пытался вырваться, но это было совершенно безнадежно, потому что мускулов в Бейтсе было фунтов на тридцать больше. При этом Хьюберт не переставал орать на жену, а та испуганно жалась к моему сыну.

– Сколько раз я тебе говорил не шарить по чужим комнатам? Психопатка, идиотка безмозглая! – Он повторял одно и то же на разные лады.

– Тихо! – рявкнули хором Шон и Бейтс. Эхо прокатилось по холлу и по обоим этажам. Хьюберт заткнулся – вероятно, от удивления.

– Вот и помалкивайте, – прорычал Бейтс у него над ухом и почти волоком стащил его вниз по лестнице, туда, где стояли мы с Дизелем.

Бедняга кот вжимался в мои ноги со всей силой, и я присел на корточки, чтобы его успокоить. Если ему не понравился этот скандал, то мне и подавно. Когда я снова поднял голову, Шон нес Элоизу на руках вверх по лестнице – надо полагать, к ней в комнату. Она перестала плакать, и это был, безусловно, хороший знак. Я надеялся, что она быстро оправится от криков Хьюберта – хорошо, если от одних только криков.

Я выпрямился, посмотрел на Хьюберта, которого по-прежнему крепко держал Бейтс, и спросил:

– Что все это значит?

Позвонили в дверь, и Бейтс жестом велел мне открыть. Хьюберта он отпускать не собирался. Я открыл дверь и увидел Канешу Берри.

– Здравствуйте, мистер Гаррис, – сказала она, входя в холл. Я тоже поздоровался, но вряд ли она меня услышала.

– Прикажите своему жандарму, чтобы он меня отпустил! – судя по голосу, Хьюберт был на грани истерики. – Я подам в суд на все управление за рукоприкладство. Хватит меня держать! – Он с силой дернулся, но Бейтс его не выпустил.

Канеша резко обратилась к своему подчиненному:

– Что здесь происходит, Бейтс?

– Миссис Моррис подверглась нападению, тут, на лестнице, – с каменным лицом ответил Бейтс. – Я вмешался и задержал мистера Морриса до вашего прибытия, мэм.

– Отпустите его, Бейтс, – сказала Канеша. – Погодите, мистер Моррис, я не разрешала вам уходить.

Хьюберт застыл на месте и повернулся обратно к Канеше:

– Уверяю вас, я не бил свою жену. Кричал на нее, да, не буду спорить, но ни разу не ударил.

– Тогда почему, когда я увидел вас с ней на лестнице, она держалась за левую щеку и говорила: «Пожалуйста, не надо меня больше бить»? И почему она кричала?

От разъяренного взгляда Бейтса Хьюберт попятился.

– Отвечайте на вопросы, мистер Моррис, – Канеша смотрела на Хьюберта в упор и словно вообще забыла о моем существовании. – Сейчас же. Или, если хотите, мы, конечно, можем поехать в участок и побеседовать там.

Хьюберт облизнул губы, его взгляд метался от одного заместителя шерифа к другому.

– Ну да, наверное, действительно дал ей пощечину, – произнес он наконец сипло. – Господи, да она же совсем невменяемая, от нее иной раз и человеческого ответа не добьешься, кроме как… В общем… – он замолчал.

– Я думаю, мы продолжим этот разговор здесь, – Канеша кивнула на дверь в малую гостиную и скрылась за нею, предоставив Бейтсу конвоировать Хьюберта.

Мы с Дизелем прошмыгнули в комнату вслед за Бейтсом, и я тут же отступил в угол, в сторону от следователей и Хьюберта. Если Канеша и заметила мое присутствие, то виду не подала.

– Садитесь, мистер Моррис, – сказала она, указывая на стул. – Бейтс, бегом марш обратно в библиотеку.

– Есть, – на лице Бейтса мелькнуло огорчение, но он кивнул и вышел за дверь.

Хьюберт сел, а Канеша подошла к нему почти вплотную. При этом она загородила его от меня, но я решил не двигаться с места; я опустился на колени рядом с Дизелем и стал гладить его по голове в надежде, что он не зашумит и не рассердит Канешу.

– С чего начался этот инцидент? – гаркнула Канеша сурово, и я скорее ощутил, чем увидел, как растерянно дернулся Хьюберт.

– Ну, я, в общем, встретил Элоизу на лестнице. Я сам ее искал, потому что перед тем мне показалось, что она выходила из чужой комнаты.

– Как давно это было?

– Может, минут десять, – ответил Хьюберт.

– И вы искали ее десять минут? – в голосе Канеши звучало недоверие.

– Она очень шустро бегает, – засмеялся Хьюберт. – Вы даже не представляете, эти безумные платья совершенно не мешают ей носиться.

– И где вы ее нашли?

– На лестнице, – сказал Хьюберт. – Отругал ее за то, что она лазала без спроса не в свою комнату, а она стала верещать и говорить, что ничего не делала. Я сказал, что видел ее, а она все равно отпиралась. Ну и, наверное, я сорвался. Когда на нее найдет, она совсем ничего не соображает и не помнит, где была и что делала.

Канеша задала вопрос, который меня так и распирал:

– И в чьей же комнате она была?

Хьюберт ответил не сразу. Я подумал, что он, может быть, придумывает, что соврать.

– У дворецкого, – сказал он. – Ну, у Трутдейла. Ему вообще-то полагалось жить на половине прислуги, а у него комната на одном этаже с некоторыми членами семьи, – похоже было, что Хьюберта это возмущает.

Теперь мне хотелось, чтобы Канеша спросила у него еще одну вещь: выносила ли Элоиза что-нибудь из этой комнаты. Возможно, мои мысли передались Канеше телепатически: