Считается убийством

– Ладно, не возражаю. Но можете передать мистеру Делакорту, что он обязан немедленно поставить меня в известность, если решит еще куда-нибудь переехать.

Вошел Бейтс, без пакета.

– Только маленькие, – отчитался он.

– Ну что ж, – ответила Берри, – звоните криминалистам, объясните им, что мне нужно, и пусть приедут за тетрадью. А я пришлю кого-нибудь сменить вас через пару часов.

Бейтс кивнул и достал мобильный телефон. Канеша снова повернулась к нам с Шоном.

– Поезжайте домой, и, если сможете сегодня еще поработать, я буду благодарна. Чем скорее я получу информацию насчет краж, тем лучше.

– Спасибо, шериф, – сказал я. – Ответ мы вам разыщем со всей скоростью, на какую способны, – я жестом подозвал Дизеля из-под столика. – Иди сюда, приятель, едем домой.

Дизелю не потребовалось второго приглашения, он знал, что значит слово «домой». Он подошел ко мне, и я погладил его по голове. Шон первым направился к выходу.

В дверях я услышал, как Канеша говорит Бейтсу, что планирует подняться наверх и взять показания у Элоизы. Я надеялся, что у нее это получится и что бедняжка Элоиза уже пришла в себя после случившегося на лестнице. За свое обращение с женой Хьюберт заслуживал ремня или палки: я совершенно не выношу таких мужчин.

По дороге домой я спросил:

– Элоиза сказала что-нибудь о том, что произошло?

– Нет, – ответил Шон. – Сначала вообще только плакала, что немудрено. Он так сильно ее приложил, что синяк остался. Мне бы пообщаться с этим типом пару минут с глазу на глаз, чтобы он почувствовал, как это, когда тебя бьет тот, кто больше и сильнее.

– Разделяю твои чувства, – сказал я, – и одобряю, но не советую воплощать это на практике.

– Да уж, понятно. Но хотелось бы.

С заднего сиденья громко мяукнул Дизель. Шон засмеялся и обернулся к нему:

– Я рад, что ты меня поддерживаешь.

Он снова повернулся вперед.

– А что говорила Элоиза? – спросил я.

– Когда перестала плакать, начала нести околесицу, – хмуро ответил Шон. – Понять ее сложно, потому что начинает она про одно, а сворачивает на другое. Она что-то болтала про печенье, летний бал, овощные консервы и еще всякую всячину. Я пока слушал, у меня самого голова пошла кругом. Причем она смотрела на меня с таким видом, словно мне полагается все это прекрасно понимать.

– Очевидно, так ее мозг защищается от невыносимой реальности, – сказал я. – Вот бедняга.

– Ты не представляешь, как я обрадовался, когда появилась ее свекровь. Я уже готов был от отчаяния выскочить в холл и звать на помощь, – он вздохнул. – Только одно она сказала вполне разумно: где находится ее комната.

Через две минуты я загнал машину в гараж. Едва мы с Дизелем переступили порог кухни, как ощутили восхитительный аромат.

Стюарт Делакорт стоял у плиты и обернулся, когда мы вошли.

– Господа, ужин будет примерно через полчаса. Решил доказать, что я не только радую глаз, но и приношу пользу, – он засмеялся своей шутке, я невольно подхватил, и Шон тоже рассмеялся.

Данте лежал под столом, но при виде хозяина выбежал с радостным лаем. Шон нагнулся и взял пуделя на руки, Данте принялся лизать его в щеку. Шон поморщился, но ругать пса не стал. Дизель отлучился в кладовку, и скоро должен был вернуться.

Я подошел к плите посмотреть, что готовится, но кастрюльки были закрыты.

– Пахнет упоительно, – сказал я. – Что это?

– Мой фирменный мясной соус, – ответил Стюарт. – А теперь ступайте-ка прочь из кухни и не мешайте мне доводить до совершенства эту мечту гурмана. Когда будет готово, я вам крикну.

– Отлично, – сказал Шон и спустил Данте на пол. – Умираю с голоду.

– Ничего страшного, – кокетливо ответил Стюарт, – я могу удовлетворить потребности такого силача и красавца.

Шон расхохотался, и только тогда я уловил в словах Стюарта другой смысл. Не исключено, что я покраснел, но Шон, похоже, даже не смутился.

Надо было подняться наверх и привести себя в порядок; ужин мог оказаться весьма нескучным.

Глава двадцать шестая

Оказалось, что ужин со Стюартом Делакортом исключительно бодрит. Еда была восхитительна – тонкие спагетти из цельнозерновой муки с замечательным мясным соусом, зеленый салат с огурцами и помидорами и чесночный хлеб, вкуснее которого я в жизни не пробовал. Я добавил к этому бутылку отличного «Мерло», которое приберегал в шкафу для торжественного случая.

Данте весь ужин бегал от Шона к Стюарту и клянчил еду. Шон тайком делился с пуделем лакомыми кусочками, и, подозреваю, что и от Стюарта он получил столько же, если не больше. Дизель сидел рядом со мной и неотрывно смотрел в надежде, что ему тоже что-нибудь перепадет. Он обожал хлеб с маслом, и я дал ему несколько маленьких кусочков, а он в благодарность облизал мне пальцы.

Говорили в основном про расследование убийства. Гнев Канеши был бы страшен, если бы мы ненароком выдали Стюарту что-нибудь не подлежащее огласке, так что и я, и Шон вели беседу осторожно – когда нам удавалось вставить слово. Я быстро обнаружил, что Стюарт без остановки болтает за троих, а от нас с Шоном достаточно нечастых коротких реплик.

Первое, что обсудили за столом, была личность убитого.