Считайте это капризом…

За нужным ей окошком еще никого не было, и Марина нетерпеливо переступала с ноги на ногу и вертела головой, борясь с желанием первым делом броситься к кабинкам междугородного телефона, чтобы набрать номер и поскорее услышать голос Петьки. Наконец в окошке появилась женская головка и, зевая, спросила:

— Что у вас?

— На мое имя должен быть перевод. — Марина сунула в окошко паспорт и стала молить Бога, чтобы на этот раз перевод и в самом деле пришел.

Кассирша порылась в своей коробке и швырнула Марине почтовый бланк:

— Заполните и распишитесь.

У Марины отлегло от сердца, она схватила бланк и, не отходя от окошка, заполнила его.

Кассирша молча отсчитала деньги и, сунув их в Маринин паспорт, передала ей через окошко.

Марина поблагодарила ее и кинулась к телефону.

Трубку сняла тетя Катя, проговорившая скрипучим голосом:

— Але, але, кто это?

— Тетя Катя, это я, Марина, а Петька где? — задыхаясь от волнения, выпалила Марина.

— Марина, ты? — переспросила тетя Катя, которая не отличалась остротой слуха, что в ее возрасте было неудивительно.

— Ну я, я… Петька где?

— Спит, где же еще… А четы так дышишь, будто за тобой с собаками гонятся? Случилось чего, а? — Надо же, глуховатая тетя Катя и та учуяла в ее голосе волнение.

— Да так, ничего, — пролепетала Марина, — все в порядке… Только я, теть Кать, скоро приеду, — раздумывая, как попросить тетю Катю до той поры получше присматривать за Петькой, чтобы она, во-первых, не подумала чего плохого, а во-вторых, не обиделась и в то же время отнеслась к Марининой просьбе серьезно.

— Как скоро? У тебя же еще неделя, — недовольно прогудела трубка. — Что ты там еще выдумала? — И так далее.

Марина стала судорожно соображать, чего бы такого наплести тете Кате, призывая на помощь всю свою фантазию. Эту мучительную работу она сопровождала разглядыванием обшитых деревянными панелями старорежимных стен почтамта.

— Ну… я уже достаточно отдохнула и… загорела, — соврала Марина. — И потом, я по Петьке соскучилась!

— Ненормальная, право слово, ненормальная, — выпалила в трубку тетя Катя. — Ты что думаешь, тебе каждый год будут льготные путевки на море давать?

Марина прекрасно отдавала себе отчет, что льготная путевка в пансионат «Лазурная даль» в ее жизни первая и последняя, но Петька был ей дороже. Без моря Марина проживет, а вот без Петьки — ни за что! А потому она уже все для себя решила и без обиняков объявила тете Кате:

— Я приеду ближайшим поездом, на какой только смогу взять билет, и все тут. А Петька до моего приезда пусть сидит дома и никуда не выходит!

* * *

А потом она отправилась на вокзал и поменяла билет. Как сказала кассирша, ей крупно повезло: в вечернем поезде на Москву оставалось буквально одно свободное место, словно специально для Марины. Плацкартное, правда, но ведь это сущие пустяки, главное, что меньше чем через двое суток она увидит Петьку и забудет обо всем, что с ней произошло в небольшом приморском городке. Или, по крайней мере, приложит максимум усилий для того, чтобы забыть.

Сунув билет в карман, она внимательно изучила висящее на стене расписание, выяснила, с какого пути отправляется ее поезд, а потом решила все-таки полюбопытствовать, где этот путь находится. Так сказать, на всякий случай. Вышла из здания вокзала, огляделась и уже собралась возвращаться в пансионат, чтобы паковать свои вещи. И тут случилось нечто совершенно неожиданное.

Марина увидела Машку, которая пилила по перрону с красной дорожной сумкой. Все такая же: непричесанная, с угрюмой физиономией и с синяком под глазом, правда, уже под другим. Машкино явление настолько потрясло Маринино воображение, что она не сразу решила, что ей предпринять в первую очередь: немедленно заорать или предварительно подобраться к Машке поближе, чтобы в случае чего та не успела далеко убежать. Эти два взаимоисключающие желания боролись в Марине, пока она, крадучись и чуть ли не сливаясь с ландшафтом, преследовала беглянку.

Историческая встреча произошла в конце перрона. Марина насмерть вцепилась в Машкин локоть и зловещим шепотом приказала:

— Стоять!

Машка застыла в нелепой позе, мощным торсом устремленная вперед, в то время как ее филейная часть от него несколько поотстала. Скованная страхом девица не сразу решилась обернуться, чтобы полюбопытствовать, кто ее так бесцеремонно застопорил. Потом она все-таки боязливо покосилась на Марину через плечо:

— Ты?

Марина молчала, предпочитая методично испепелять ее взглядом.

— Чего тебе надо? — Машка дернулась, но как-то вяло: то ли курортная жизнь ее так измотала, то ли ее масса была слишком аморфной.