Считаные дни

И в этот момент она чувствует, как рыдания подступают к груди, потому что теперь все сказано, теперь есть кто-то, кто знает, а то, что появился свидетель, делает случившееся в некотором смысле реальным, тем, что невозможно игнорировать.

— Ну и? — говорит Магнар, он быстро орудует сырной лопаткой, отрезая коричневый сыр. — В этом же нет ничего нового.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Лив Карин. — Мы что, слишком часто ссоримся, ты считаешь, мы много скандалим?

— Да нет же, господи, — вздыхает Магнар, — я же и говорю. Это нормально.

В верхней части груди что-то ноет, прямо у горла, Лив Карин пытается сглотнуть, Магнар раскладывает кусочки сыра на бутерброде плотным слоем, а потом с громким щелчком открывает банку с вареньем.

— Девочки обычно ссорятся с матерями в этом возрасте, — говорит он, — я знаю, что говорю: у меня две сестры.

— Да, — соглашается Лив Карин, она и сама слышит надежду, которая скрыта в этих словах.

— А ты же знаешь про тот случай, когда Берит бросила стул через кухонную дверь, потому что ей не разрешили пойти на праздник? — спрашивает он.

— Нет.

— Мать закрыла дверь, сказала, что больше никогда не разрешит Берит вернуться.

— Да что ты? — удивляется Лив Карин. — Что, Агнес и правда так сказала?

Она подходит к столу, опускается на краешек стула напротив Магнара. Тот с усмешкой кивает и откусывает бутерброд.

— Ну, и что дальше? — вопросительно смотрит Лив Карин. — На следующий день — все равно пустила?

— Да боже мой, конечно, — отвечает Магнар и снова усмехается, — на следующий день все уже всё забыли.

Лив Карин кладет мобильный телефон перед собой на стол. Рука у нее влажная и холодная, она держит телефон уже много часов без передышки.

— Но ты же, конечно, звонила Кайе? — спрашивает Магнар, кивая на мобильный.

— Конечно. Естественно, я звонила двадцать раз.

— Да, понятно, — бурчит Магнар.

— И что с того?

— Бывает, что человеку надо побыть одному, — говорит Магнар, — у многих так.

Он откусывает еще кусок, и пока он жует, громко чавкая, и смотрит на нее, каждая бровь принимает свое многозначительное выражение.

— Ты вообще о чем? — не выдерживает Лив Карин.

— Только о том, что иногда бывает чересчур.

— Что чересчур?

— Много возни.

На скатерти осталось белое засохшее пятно, может от молока или сливок; Лив Карин ковыряет его ногтем указательного пальца, но пятно въелось слишком глубоко, скатерть придется стирать, думает она, да и занавески тоже; и пока ее опутывает изматывающее ощущение того, что она пытается дать своей семье только хорошее, но все это воспринимается как обуза и суета, Магнар протягивает руку через стол, не к ней, как ей поначалу кажется, но ко вчерашнему выпуску газеты «Согн», который лежит сложенный вдалеке на подоконнике.

— А что, если она не села на автобус в понедельник? — спрашивает Лив Карин.

— Да почему же не села? — Магнар скользит взглядом по колонкам передовицы.

— Да не знаю я, — срывается Лив Карин, — может, она вообще и не в Воссе.

Магнар переворачивает страницу газеты, где заголовок огромными буквами сообщает о нехватке мест в доме престарелых, две одетых в белое фигуры со скрещенными руками удрученно стоят перед кроватью.

— Может, ты позвонишь и узнаешь? — спрашивает Лив Карин.

Магнар отрывает взгляд от газеты.

— Куда позвоню?

— Ну, в автобусную компанию. Они же знают, кто ехал в понедельник на этом маршруте, спросишь, была ли там Кайя.

— Ты что, серьезно?

Лив Карин кивает. Магнар молча смотрит на нее, проводя языком по передним зубам, зернышко застряло между зубом и десной, и ему приходится помочь себе пальцем, чтобы вытащить его.

— Ну пожалуйста, — умоляюще смотрит Лив Карин.

Она наблюдает из окна, как он разговаривает по телефону, повернувшись вполоборота к изгороди, запустив одну руку в волосы, с явной неохотой выполняя ее поручение. С другой стороны изгороди мальчики играют с соседскими ребятами. Они построили шалаш между двумя яблонями, Лив Карин почувствовала прилив ностальгии, когда они с огромным восторгом показали ей свою постройку — две маленькие комнатки, обитые досками и затянутые брезентом. Теперь Эндре и соседская девочка красят его снаружи морилкой. Эндре небрежно погружает кисточку в ведерко, девочка восторженно указывает, что красить, и, кажется, Эндре следует ее инструкциям. Потом Магнар встает у входной двери, загораживая собой весь проход и лампу на потолке, темная тень падает на пол в кухне.

— Ее там не было, — наконец произносит Магнар.

Не глядя на Лив Карин, он сбрасывает туфли.

— Ее не было в автобусе?

— Нет.

— Но она же пошла на автобус, — недоумевает Лив Карин и показывает на входную дверь. — Вот там стояла с рюкзаком и всем остальным, она ведь на автобус шла.

— Ну, как ни крути, там ее не было, — вздыхает Магнар. — Я разговаривал с Лейфом, водителем, он тогда работал.

По телу Лив Карин прокатывает волна — тошнота или страх, может быть, и то, и другое.

— А не мог он перепутать с каким-нибудь другим днем? — не сдается Лив Карин.