Считаные дни

Через два дня ей исполнится четырнадцать. Проходит больше часа с того момента, как Юна скрылась в кухне, там что-то грохочет, она возвращается со свежеиспеченными крендельками и бумажными колпачками, которые они использовали, когда Люкке была маленькой и в дом приходили дети. От Юны исходит запах дрожжей и мелиссы, когда она склоняется и прилаживает на голову Люкке бумажную корону. «Подарок будет вечером, — говорит Юна. Она выбрала остроконечный голубой колпак, тонкая резинка под подбородком. — Давай-ка сходим куда-нибудь отпраздновать». В шесть часов они отправляются в гостиницу, столик их уже ждет. У Юны выходной, и их обслуживают ее коллеги. «Принесите еще колы! — кричит Юна и щелкает пальцами. — Мы здесь отмечаем четырнадцатилетие, наступает великая пора!» Коллеги суетятся и делают вид, что подчиняются ее приказам, но они смеются, и Юна тоже хохочет с ними, волосы у нее курчавые, как же она прекрасна. Дядя Франк тоже пришел, в галстуке и при параде, он купил в подарок изящные серебряные часики и футболку с надписью по-английски «Верь в свои селфи». «Если честно, на нее была скидка, — признается дядя Франк, — надеюсь, она тебе нравится, ведь ее уже не обменять».

И теперь наступает очередь Юны, она отыскивает подарок в сумке и выставляет на скатерть красиво обернутую коробку. «С днем рождения, моя дорогая девочка», — произносит Юна. Ее голос срывается на полуслове, а глаза внезапно наполняются слезами. «В чем дело-то?» — недоумевает дядя Франк, переводя взгляд с одной на другую. Юна смеется, но по щекам катятся слезы. «Я становлюсь такой несуразной и сентиментальной, когда дело касается дней рождений», — говорит она, расправляет салфетку и обмахивается ею, словно веером. «Господи Иисусе», — произносит дядя Франк, подмигивает Люкке и закатывает глаза к потолку — сестрица, чего там! Юна достает пачку сигарет и поднимается. «Можешь открыть подарок, — говорит она, — я снаружи понаблюдаю». Юна направляется к двери, короткое платье облегает фигуру, когда она идет по залу ресторана, взгляды многих посетителей обращены на нее. «Ну, давай! — подбадривает дядя Франк. — Я сгораю от нетерпения». Люкке развязывает ленту, разворачивает упаковочную бумагу. Юна нетерпеливо машет с веранды, дядя Франк длинно присвистывает, увидев, что в коробке.

Зеркальный фотоаппарат. Люкке целую зиму не могла пройти мимо витрины торгового центра, останавливалась и глазела на дорогущую камеру, но Юна говорила: «Ты что, не видишь, сколько она стоит? У тебя же есть камера в мобильном телефоне, верно?» Дядя Франк свистит. «Я и не знал, что твоей матери прибавили зарплату», — смеется он. Люкке берет камеру, это уже слишком, она направляет объектив на окно и смотрит, ловит фигуру Юны, видит струйку дыма, которую та выпускает изо рта, вытягивая бледные губы и быстро проводя пальцами под глазами, там, где размазалась тушь. «И сколько такая стоит? Тысячи четыре-пять?» — интересуется дядя Франк.

Потом приходит черед мороженого, рассыпаются искрами бенгальские огни, все поют — коллеги Юны, посетители за другими столиками. Люкке не может произнести ни слова. Она думает о фотоаппарате и еще о нем, о своем отце. Теперь он есть. Прямо сейчас, в своем доме, со своими детьми — вот он где. Или перед ее домом с подарком, ведь нет ничего особенного в том, что отцы дарят подарки своим детям; тринадцать шансов он уже упустил, может быть, в этом году он наконец решится?

Но когда они подходят к дому, у дверей никого нет. Не лежит оставленный подарок на лестнице, пусто в почтовом ящике — туда она тоже заглянула. Юна копается в сумке в поисках ключей. «Мне хотелось увидеть на твоем лице побольше эмоций, когда ты открывала мой подарок», — говорит она. И все же она смеется, она счастлива, и ключи выпадают из ее руки, она пошатывается на высоких каблуках. «Господи ты боже мой, — фыркает Юна, — кажется, меня немного развезло».

Она находит его уже на следующий день. Широкое лицо, высокий лоб, густые волосы, взгляд устремлен вперед и немного в сторону. Трудно сказать, похожи ли они между собой, фотография на странице автобусной компании в Согне черно-белая, и Люкке не удается угадать цвет его волос. Но он выглядит сильным, именно таким, каким и должен быть отец. Под фотографией написано: «Один из наших самых опытных водителей, финский согндалец, который живет в Вике».