Сделай что сможешь. Начало.

Может, напряжение, повисшее в воздухе? Хм, непонятно. Подъехав к переправе, спрыгнул с лошадки и стал спускаться к ручью, ведя её в поводу, при этом не забывал приглядываться к мужикам. Очевидно, они перекусить остановились. Один щуплый, сидит и, не поднимая головы, мясо нарезает. Другой – здоровый детинушка, стоит ко мне спиной. Вот повернулся – одна рука за пазухой, а глаза такие добрые-добрые. Чёрт, кажется, нарисовались проблемы. Нож скользнул в руку.

– Не разделишь ли с нами трапезу, мил человек?

Странный товарищ. Не принято здесь по-простецки к дворянам и людям военным обращаться. Саблю-то он наверняка заметил, да и одежда моя должна ему почтение внушать.

– Спасибо, не голоден.

– Ну, коли не голоден, тогда поговорим.

Он быстро выхватил из-за пазухи древний однозарядный кремнёвый пистоль и довольно улыбнулся. Почему-то похожего развития событий я подсознательно и ожидал, но дёргаться пока причины нет: разбойничек даже курок не взвёл, да, по сути, если бы и взвёл, у меня секунда в запасе точно будет. Пистоль не пистолет, мгновенно из него не выстрелишь.

– Ты, мил человек, сабельку не трогай лучше, мы не грабить пришли, а лишь привет и просьбушку передать хотим.

– Да-а?! И что же это за привет в столь оригинальном антураже? – я повёл рукой вокруг. – Неужто в усадьбу ко мне зайти недосуг было?

– Дык за антуж-раж прощения просим, а иначе и не потолковать нам. Шлёт хозяин наш привет вам и требует долг возвернуть за товарищей его, вами убиенных. Они, конечно, по глупости своей Богу души отдали, да долги-то их вы, как убивец, на себя взяли, когда долю в кузне присвоили.

Не будь всё так серьёзно, я в голос заржал бы. Надо иметь непробиваемую наглость, чтобы своих людей с подобными предложениями посылать. Тут и второй взгляд поднял. О-о, а этот голубчик гораздо опаснее. Бугая со старой пушкой одним ножом снять можно, а вот со щуплым такой финт, боюсь, уже не прокатит. За разговором он тщательно следит, изображая абсолютное равнодушие. Думаю, ножичек, которым он мясо нарезает, летает не хуже моих.

До сей поры я старался вести себя как обычный молодой дворянчик: при виде угрозы для жизни за саблю схватился, грудь колесом выгнул, но сейчас, полагаю, линию поведения пора менять.

– Должок с вас: пять тыщ. Вернуть потребно осенью. Хозяин – человек незлобивый, но дюже не любит, ежли кто его деньги к рукам прибирает. Отдайте долг и живите с миром, а не то, – он потряс пистолем, – и знать не узнаете, откуда смертушка к вам придёт.

Ох испугал, блин! Стоит довольный, лыбится. А пославший их что-то многовато насчитал. Пять тысяч! Ни хрена ж себе! Проценты, что ли, набежали? Или на меня захапанное полицией повесили? Выходит, полицаи не менее трёх, а то и четырёх тысяч себе загребли, а мне всего двадцать восемь рублей от щедрот своих выделили. Во трудяги, ядрёна вошь!

– И не пытайтесь уехать, ваше благородие. Скроетесь куды до сроку, то и дом, и кузню пожжём.

Интересно, интересно! Значит, ультиматум по полной программе выдвинули. И не боятся же, гады! С кем-то из полиции повязаны или какое другое покровительство имеют? А чёрт его знает! Ладно, следует от лошадки отойти, а то нехорошие дяди в случае обострения ситуации могут ей шкуру испортить. Медленной походочкой, с "тёплой дружеской" улыбкой на лице направился к говорливому. Он напрягся, судорожно взвёл курок, глазки забегали, – видать, мои действия не очень понравились, не так молодой барчук реагировать должен. Нервы у него не выдержали, когда мне оставалось сделать шага четыре.

– Стой, ваше благородие, не доводи до греха!

Да ничего, нормальная позиция, пару шагов в сторону – и он закроет меня от второго. Правда, спине стало неуютно, лошадка её больше не прикрывает. Вроде внимательно ближайшую округу осмотрел, а холодок меж лопаток гуляет. Не дай бог там где-нибудь ниндзя хитрый прятался и теперь тихонечко подкрадывается. Хотелось обернуться, но нельзя. Остаётся только настороженно прислушиваться к происходящему сзади. За жизнь вообще-то я не сильно опасался (люди пришли деньги вытрясти, зачем им дойную корову убивать), но и получать по голове "для острастки" от суровых красноярских мужиков в мои планы тоже не входило.

Как же с вами поступить, ребята? Грохнуть здесь обоих, а в городе сказать, что так и было́? Говоруна на лоскутки порезать, выясняя, кто у него нынче хозяин, а второго просто пристрелить и тела их потом на корм рыбам отправить? В ножи брать слишком рискованно. Отпустить и с безопасного расстояния огнестрелом оприходовать? А если посланцы не одни, если за нами третий наблюдает? Или, например, на берегу Енисея в лодке сидит и дожидается подельников. Они же на чём-то добирались, не пешком же сюда пришлёпали. Мои поездки быстро отследили. Для общения самое удобное место выбрали. Не стоит их считать дурнее паровоза. Итоги нашей встречи явно у кого-то на контроле, и гибель переговорщиков вызовет непредсказуемые последствия.