Сделай шаг

  – Тогда у меня к тебе всего одна просьба, – я с готовностью закивала головой. Голова грозила отвалиться от усердия, но мне на это было наплевать – все что угодно, только скажи, я все сделаю. Разобьюсь в лепешку, но сделаю. Чего бы мне это стоило.

  – Забудь про то, что я тебе сейчас рассказала. Я забуду и ты забудешь. Без тебя я не смогу. Ты будешь моим якорем, за тебя я буду держаться. По другому я не смогу выплыть из этого дерьма, из этой грязи, не отмоюсь одна никогда. Ты никому не расскажешь, и ничего не будешь предпринимать. Слышишь? Ничего! – пристально посмотрела на меня. Пытливо. – Обещай мне! – а вот это уже требование, причем безапелляционное. – Пожалуйста, Мар. Я не смогу рассказать это еще кому то. А на заявление потребуют подробности, имена, показания, очную ставку, наверное. Не могу, правда. И не смогу больше увидеть его. Я просто умру.

  Мне потребовалось несколько секунд на принятие решения. Бесконечные секунды, что тянутся вечность. И эту вечность мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Я не могу ее обмануть. Не могу предать, не могу обмануть доверие. Только не после этого вечера и этой ночи.

  – Хорошо. Я обещаю.

  – Спасибо, родная, – Лена уже сама вжалась в меня. С силой сдавив в объятьях.

  Спать отправились уже под утро. Просто молчали и держались друг за друга. Она хмурилась, кусала губы, плакала еще несколько раз, но уходить с кухни упорно не хотела, заново вновь и вновь, судя по кривившемуся лицу, прокручивая в голове случившееся, наказывая себя. Не выдержав ее мучений, я втихаря накапала Ленке пустырника. Она все возмущалась, что чай приобрел неприятный запах. Но поняла подставу только после того, как вылакала половину чашки. А примерно через пятнадцать минут измученный организм подруги начал банально отключаться.

  Заснули мы практически в обнимку – на одной подушке, соседняя, положенная специально для Батти, осталась не тронутой. Несколько раз сквозь сон она всхлипывала, стонала и дергалась во сне. В такие моменты гладила ее по голове, шептала что то успокаивающее. И почти скрипела зубами от бессильной злости. И данного обещания о молчании. Новый год начался.

  Глава 11

  – Марин, померяй температуру, пожалуйста, – как будто спокойный голос Лены не может меня обмануть. Она с трудом сдерживается, чтобы силой не впихнуть в меня этот градусник. Именно впихнуть, ибо своим упрямством я ее уже конкретно достала, и просто подмышка её не впечатляет. И что то мне подсказывает, что еще немного и мерить температуру я буду ректально...

  – Не надо, правда. Я хорошо себя чувствую. Просто немного болит голова и все, – бессовестно вру. И мы обе это понимаем.

  Зачем? У меня свидание в семь с Вадимом. И я уже стояла на пороге одетая и готовая, как пришла Батти. Все эти две недели она, по большей части, провела у меня, часто оставалась ночевать, проговорившись, что со мной её не мучают кошмары. А я была только рада – подготовка к экзаменам не могла заглушись тоскливое одиночество. Равно как и семейный ужин первого января у мамы. Из родительского дома-в-гостях пришлось возвращаться домой, в тишину пустой квартиры, где я одна. А так рядом со мной мой близкий человек, о котором я, как курица-наседка, заботилась, и мне становилось теплее и легче. Пусть даже, по большей части, мы молчим каждая о своем, но дискомфорта от этого нет. А потом позвонил Вадим, пригласил меня, как ни в чем не бывало, на свидание, с легким смешком поинтересовавшись, не против ли я Старого Нового Года в его компании. Конечно, я согласилась, забыв, как о несущественной, о своей обиде и мучавшем меня страхе неопределенности.

  В то утро, точнее день, когда мы с Батти проснулись после тяжкой ночи, проконтролировав строгим надзирателем завтрак девушки, я непривычно много болтала, отвлекала подругу от мрачных мыслей и неприятных воспоминаний как могла. Я рассказывала в лицах, красках и на эмоциях о своих только начавшихся отношениях. Стыдливо умолчав о том, что отношений то толком и нет никаких. На самом деле Ленка была первая, кто узнал о моем как будто парне. Нет, я не делала из этого события секрета, но и без умолку говорить о нем не хотела. Словно боялась неосторожным словом спугнуть. Хотя, было бы что.

  И вот теперь все опять летит в тартарары.