Читаем Сделай свой выбор полностью

– Так, начнём с первого ряда. Рядом с Ладьёй (это мы так Лидию Петровну между собой называем) стоит староста класса Денис Богданов. Выборы старосты проводятся каждый год, но думаю, других кандидатов не будет. Он встречается с Машей Самойловой, это которая с двумя косичками и очках, отличница, но не задавака, очень добрая и отзывчивая девочка. Дальше две подруги Лёлечка и Лилечка (Ольга Машко и Лилия Кузьменко), тоже отличницы, но довольно амбициозные, я бы даже сказала, слегка высокомерные, они со всеми в классе в хороших отношениях, но пока с ними соглашаешься, в противном случае ты просто перестаёшь для них существовать. Говорят, что Лиля встречается с Матвеем Жегловым, – Тата указала на Самурая, – но вдвоём их никто не видел. Пару раз я встречала их в кафе, но с ними были ещё Лиля, Лёшка Белов и Никита Вехов. Кстати, эта троица Жеглов, Белов и Вехов, дружат с самой началки. Всегда удивлялась, ну ладно Матвей с Никитой, вон они, вместе стоят сзади, оба высокие, симпатичные, нормально учатся, нет, Вехов получше, к тому же он ещё и спортсмен, плаванием занимается. Каким боком к ним этот малявка Белов прилепился – ума не приложу. Еле учится, выглядит на их фоне бледной тенью, нахал жуткий…

В этот самый момент, словно почувствовав, что о нём говорят, Белов повернулся в нашу сторону. Тата замолчала и спряталась за меня. Выдержав паузу в несколько минут, Тата продолжила «знакомить» меня с классом. К концу линейки, рассказав обо всех одноклассниках, она перекинулась на параллель, но я умудрилась её остановить. Хватит и того, что успела узнать: у нас есть две эмо (их выдавали розовые пряди в причёсках), сын оперной певицы, парни-двойняшки, которые совсем не были похожи между собой, девочка, которая снималась для рекламы и её фото висело на огромном баннере в центре города в прошлом году, один математический гений… Голова, держись, не вздумай лопнуть прямо сейчас. Надо ещё три урока отсидеть.

Первым в сегодняшнем расписании была история. Игорь Петрович, учитель сего предмета, был мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с длинными, ниже плеч однозначно, волосами, завязанными в аккуратный хвост, с бородой-эспаньолкой и очках.

– Говорят, в вашем полку прибыло? Посмотрим. – Он поправил очки и стал изучать журнал. – Ксения Керн. Кто у нас Керн? – я встала. – Очень хорошо. В вашем роду случайно Анн не было?

– У меня мама Анна, – ответила я, не понимая, к чему он ведет.

– Замечательно! – Историк расплылся в улыбке. – Садись. Теперь Жеглову будет нескучно.

Так, и что это за ассоциация такая? Причём здесь Самурай? Интересно это было не только мне, все затихли, в ожидании разъяснений.

– Неужели непонятно? – удивился Игорь Петрович. – Матвей Жеглов – сын Глеба, Ксения Керн – дочь Анны… Ну? Они – дети «известных личностей». Правда, Керн повезло больше, её мама – тёзка исторической личности, когда у Матвея отец – тёзка литературного героя.

– Он у нас ещё общество преподаёт. – Кивнув в сторону учителя, вставила свои пять копеек Тата.

Н-да. Шутник от Бога. Кто-то пожал плечами, кто-то покачал головой, каламбур был понятен исключительно его автору. Меня же задело то, что нашлась аналогия моего имени с именем самурая, не хочу иметь ничего общего с этим придурком.

Следующим был английский. Угадайте, чьё имя учительница назвала первым после короткого напутственного слова?

– Ксения, расскажи немного о себе. In English please, – Елена Викторовна смотрела на меня с интересом.

Весь остальной класс занимался своими делами, не обращая на меня никакого внимания, за исключением Таты Калининой, которая развернулась к моей парте всем корпусом.

– Меня зовут Ксения Керн. Мне семнадцать лет. В августе наша семья переехала, и теперь я буду учиться в этой школе. С пяти лет я занимаюсь художественной гимнастикой, в свободное время, которого к сожалению, очень мало, люблю слушать музыку и читать.

– Очень хорошо, Ксения, у тебя отличное произношение. Тебе стоит попробовать заняться этим всерьёз, я имею в виду романо-германскую филологию.

– Спасибо, я подумаю.

Если третий урок будет начат в том же ключе, я начну чувствовать себя обезьянкой в зоопарке. К счастью, у учителя алгебры и геометрии Татьяны Николаевны (от силы метр пятьдесят ростом, пенсионного возраста, кругленькая со всех сторон, ей бы косыночку на её весёлые кудряшки – вылитая бабушка Арина) были свои планы на наш третий урок:

– Здравствуйте все. Напоминаю, что начался одиннадцатый класс, впереди сдача ЕГЭ, требовать буду очень много, – она выдержала многозначительную паузу и продолжила: – но не сегодня!

Весь класс одобрительно загудел.

– Это не значит, что вы сейчас же должны вскочить! – Татьяна Николаевна повысила голос и замахала на нас руками. – Не раньше, чем через двадцать минут! Могу на вас положиться? – услышав всеобщее «ДА!», она улыбнулась и зашагала к двери. – Всё, дети мои, до завтра.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Неучтенный
Неучтенный

Молодой парень из небольшого уральского городка никак не ожидал, что его поездка на всероссийскую олимпиаду, начавшаяся от калитки родного дома, закончится через полвека в темной системе, не видящей света солнца миллионы лет, – на обломках разбитой и покинутой научной станции. Не представлял он, что его единственными спутниками на долгое время станут искусственный интеллект и два странных и непонятных артефакта, поселившихся у него в голове. Не знал он и того, что именно здесь он найдет свою любовь и дальнейшую судьбу, а также тот уникальный шанс, что позволит начать ему свой путь в новом, неизвестном и загадочном мире. Но главное, ему не известно то, что он может стать тем неучтенным фактором, который может изменить все. И он должен быть к этому готов, ведь это только начало. Начало его нового и долгого пути.

Константин Николаевич Муравьев , Константин Николаевич Муравьёв

Фантастика / Прочее / Фанфик / Боевая фантастика / Киберпанк
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство