Сделано в Японии

— Как, как!.. Никак! Принимаем пачку этих самых «пятьдесят три — сорок», штампуем их, сканируем — у нас в наших микроавтобусах, на которых мы к судам выезжаем, теперь и компьютеры, и сканеры, и все такое… Вот, а потом уж, когда время свободное есть, просматриваем все эти файлы.

— То есть получается, что никакого сличения реальных погруженных машин с документами на них нет? — задумчиво поинтересовался посерьезневший вдруг Ивахара.

— Почему это «никакого»? — недовольно спросил Маэно и допил остатки своего пива.

— Вы же сказали…

— Я сказал, что такое бывает только иногда, когда нам надо оформлять выход сразу нескольких судов…

— Или большого судна, да? — добавил я.

— Чаще одновременно и то, и другое, — посетовал Маэно. Вот, смотрите: в январе заходил к нам этот самый «Сахалин—12», о котором я сказал. Туристы якобы на нем приехали из Владивостока, благо там порты не замерзают и они круглый год плавать могут туда — сюда. Кончено, мы знаем, да и вы, Ивахара-сан, не хуже нашего знаете, что это никакие не туристы. Просто они за машинами к нам едут, но через турфирмы там, у себя, оформляются, чтобы с визой было полегче, да и с транспортом подешевле — все не самолет. А что такое «Сахалин—12»?..

— А что такое «Сахалин—12»? — проявил я напускной дилетантизм.

— А «Сахалин—12», Минамото-сан, — это гигантский паром. Раньше, насколько я знаю, он железнодорожные составы из Ванина в Холмск перевозил. Представляете? Составы!

— А теперь что?

— А теперь у них там возить нечего, что ли… Я не знаю… Не интересно мне это… Только теперь они его под грузопассажирские перевозки переоборудовали и к нам сюда или на корейский Пусан пускают. А там на двух внутренних палубах больше сотни машин разместить можно. В январе вот, как я помню, сто четырнадцать было.

— Ничего себе! — крякнул Ивахара.

— Вот! Моим ребятам надо по этим палубам ползать, номера двигателей проверять и так далее, а у меня в смене из двадцати пяти человек — восемь женщин. Девицы молодые, только после училища. Для них что «тойота», что «ниссан», что «хонда» — все едино. Они, скажем, «Армани» от «Диора» на ощупь отличить могут, а в машинах не разбираются. И что?

— И действительно, что? — прервал вдохновенный маэновский монолог о наболевшем дотошливый Ивахара.

— Ну что?! Ничего! У них еще личный досмотр багажа сотни пассажиров, плюс семнадцать судов помельче на выход стоят!

— Значит, просто приняли бумаги — и все?

— Да, приняли бумаги…

— А на борт не пошли?

— Как это не пошли?! — возмутился Маэно. — Мы все документы в капитанской рубке принимаем, прямо на судне, так по инструкции положено! Не пошли! Скажете тоже!..

— Но в трюмы спускаться не стали?

— Машины там не в трюмах. Там две палубы внутренние, на них по грузовым трапам машины закатывают.

— Маэно-сан, значит, получается, что вы верите русским на слово, да? И часто бывает, что бумаги с машинами не сличаются? — спросил я у растерянного и взбудораженного Маэно.

— Не часто, а иногда… — поправил меня начальник таможни. — Что мне прикажете делать, если у них отход в семь тридцать утра, машины они загонять начинают с двенадцати ночи, когда порт за прогон транспорта меньше берет, а в ночной смене у меня только восемь человек, да и тех на свой страх и риск посылаю, потому как у нас, в Японии, круглосуточно ни порт, ни аэропорт работать не может?!

— Сдвинуть время отхода на более поздний срок невозможно?

— Редко! Вы же понимаете, что у портовой администрации задачи совсем другие. Портовики нас ненавидят за то, что так быстро суда обрабатываем, им же это все не выгодно…

— Как это? — выразил недоумение Ивахара.

— Так это! Чем больше судно у причала стоит, тем больше оно порту за стоянку платит. Поэтому стоит нам или иммиграции заикнуться о задержке отправки с целью, скажем, более тщательной проверки, капитаны орать начинают, их местные агенты адвокатам звонить начинают, а портовики, наоборот, от радости ладошки потирают!

— Грустная картина получается, Маэно-сан! — резюмировал Ивахара. — На каждое русское, допустим, или китайское судно в порту сразу пять служб приходится — вы, мы, пограничники, иммиграция и портовики, и каждое тянет одеяло на себя.

— А одеяло одно на всех, — мрачно закивал Маэно.

— Значит, получается, что если, скажем, русские захотят вывезти угнанные машины, то для этого им лучше использовать большое судно типа этого «двенадцатого» «Сахалина», да? — начал я подводить итоги нашего весьма информативного обеда. — Чем больше судно, тем больше на нем машин помещается и тем труднее вашим сотрудникам проводить тотальную сверку бумаг и автомобилей.

— В целом так, но если вас, Минамото-сан, более конкретные детали интересуют, то тут надо еще кое — какие нюансы брать в расчет, — задумчиво посмотрел на меня Маэно.

— Какие именно?

— Понимаете, если, например, они грузят машины на маломерные суда или на среднетоннажные, почти всегда это рыболовные, то у них трюмы или внутренние палубы, если они вообще есть, не приспособлены под загрузку автомобилей.

— То есть в этом случае они их на палубе ставят?