Сделка

— Ох, барин, — всхлипнула тут же девушка. — Откуда же мне знать, что за чудовище покусилось на жизнь хозяйского зверя. Как же можно…

Прищурил глаза, сканируя её. Очень правдоподобно она оплакивает коня. Или просто хорошо играет свою роль.

— А мы нашли вот это, — вытащил я из ящика стола ножны. — Среди твоих вещей. Как они туда попали?

— Что это? — весьма искренне удивилась девушка.

— Ножны. От кинжала, которым ты заколола Свободу.

Настя на миг застыла, а потом упала на ковёр передо мной и заломила ручки:

— Пощадите, барин! Ей — Богу, не я. Не убивала! Я бы не смогла. Я люблю баронессу…

— Чего тогда ты боишься, и почему сейчас волнуешься? Я чувствую твой страх.

Настя подняла испуганные глаза на меня. Она будто бы решала, стоит мне говорить или нет. Она точно, что — то знает. И очень надеюсь, что расскажет по — хорошему сама.

— Отвечай, — с нажимом сказал, не давая времени думать.

— Я… кое — что видела… Просто не хотела говорить при всех….

— Говори сейчас, без никого.

— Я не хотела, барин, чтобы думали, что я доносчица… — опустив снова голову, лепетала сквозь слёзы девушка.

— Сейчас идёт речь о твоей жизни, — я заметил, как перекосило её от страха после этих слов. — Забудь про репутацию и рассказывай. Всё. Я вижу, ты знаешь.

Настя подползла на коленях ещё ближе и захлёбывалась слезами:

— Барин, простите! Всё скажу. Я видела, — сбиваясь, начала она рассказывать путанную историю. — Моя… наша комната со Стешей выходит окнами на конюшню… и баню. Я лежала на кровати. Потом села, опершись о подушки, и стала смотреть в окно. И увидела, как Степанида направилась в конюшню. Через минуту оттуда вышел Илларион и ушёл в дом. Через еще несколько минут вышла и Стеша. Она была… странная, и мне показалось, что у неё руки и одежда в крови. Она зашла в баню. Я решила, что у меня просто лихорадка от температуры и мне примерещилось. Вернулась на кровать, даже задремала. Очнулась в темноте от крика Елены Олеговны. Я тут подбежала к окну и увидела, как Степанида с бельем выскочила из бани и вслед за Илларионом побежала на крик. Она была в другом платье. Чистом…

Я задумчиво потёр подбородок. Такое могло быть. Необходимо позвать Иллариона и выспросить, кто именно его попросил уйти из конюшни. Уверен, что Степанида. Чтобы он ушёл, и она могла убить лошадь, а потом вернуться, и как ни в чем не бывало постирать вещи, на которые попала кровь Свободы. С другой стороны, Настя могла это и выдумать, чтобы спасти себя.

— Судьба твоя ещё не решена, — обратился я к ней. — Ближайшее время ты проведёшь в подвале, пока я не решу, как с тобой поступить. Поняла?

— П-поняла… — пролепетала белая как стена служанка.

— Дмитрий, — позвал я слугу, который тут же тенью возник в дверях.

— Веди в подвал её. Запри.

Настя так и осталась сидеть на коленях передо мной с заплаканным лицом.

— Веди, я сказал, — грозно глянул на Дмитрия.

Он, с тяжёлым сердцем, поднял девушку за руку и повёл вон.

А всё-таки, кажется мне, что это не Настя. Мне нужен совет жены. Она должна чувствовать вину убийцы её друга.

Тут же подобрался и направился к Елене снова. По пути переговорил с Илларионом, и он поведал, что в кухню его отправила именно Стеша. Ещё один балл в пользу вины Стеши. Теперь её судьба зависит от решения Елены.

— Милая, не спишь? — заглянул к ней в спальню.

Она подняла глаза от книги. Начинает отвлекаться, я очень рад. Рядом на кровати спал серый комок, который уже успел и наесться, и напиться после похода к Тамаре в кухню.

— Нет, пытаюсь убежать в мир грёз, — ответила мне она.

Всё ещё бледная, но хотя бы не рыдает и не смотрит в одну точку.

Прошёл по паласу и сел рядом с ней на кровати.

— Я по поводу Свободы. Мы нашли ножны от кинжала в вещах Насти.

— Что? — распахнула удивленные глаза жена. — Это не она. Ей подкинули их.

— Кто? — сощурил я глаза, внимая её словам.

— Стеша. Это она. Я точно знаю. — уверенно ответила Елена.

— Знаешь, я и сам, признаться, думаю на неё — потерев подбородок, задумчиво сказал я. — Но Настя на всякий случай пока посидит в подвале. Не хочу, чтобы она приближалась к тебе. Стеша-то всё равно с кухни не выходит. Тебе она ничем не опасна. Но ты должна решить судьбу виновной. Как ты скажешь — так и сделаю. В доме такого человека я не оставлю.

— Только не убивай. Не стоит отвечать кровью на кровь. Пусть живёт с этим. Только там, где ей будет…, плохо.

Елена говорила твёрдо, сузив глаза. Она горела местью — я никогда её не видела такой. Сколько же ещё красок в палитре характера этой женщины?

— Я продам её. В Сибирь. Пусть работает по-чёрному. Здесь ей было плохо — может быть, там ей понравится больше?

— А продай, — кивнула жена и сверкнула глазами. — Найди хозяина сурового нрава и отдай её.

Она даже улыбнулась хищной улыбкой. Опасная женщина, оказывается. Очень возбуждает. Но я сдержался. Ей сейчас не до моего ноющего без женской ласки тела. Пусть отойдёт.

Раздался стук в дверь.

— Да, — ответил я.

— Барин, вам письмо с гонцом прислали, — Дмитрий, всё ещё очень подавленный, поднёс мне свиток с печатью.

Я взял из его рук бумагу, сорвал печать и пробежал глазами.