Сделка

Только успел переступить порог дома и скинуть пальто, как услышал своё имя из уст Елены. Она кричала. Я опрометью бросился на второй этаж и нашёл её лежащей на полу.

За один прыжок пересёк комнату и сел на пол. Положил жену к себе на колени, вглядываясь в лицо, и пытался понять, что с ней происходит. Она тяжело дышала и шептала:

— Виктор… мне больно… больно…, ах…

— Эй, слуги!! — закричал я с перекошенным лицом. — Быстрее!

Послышался топот и на крик прибежал Дмитрий, который сейчас один бегал по всему дому.

— Батюшки, барон, что случилось?!

— Зови Тамару, Елену, похоже отравили. Срочно. И врача.

— Бог ты мой! Час от часу не легче. Я мигом!

— Лена, говори со мной, — взяв лицо жены одной рукой повернул к себе.

Взгляд её уже был мутным и безумным, говорить она больше не могла и лишь открывала, и закрывала рот, словно рыбка. Постепенно глаза её и вовсе закатились.

В комнату быстрым шагом вошла серьёзная и собранная Тамара, неся в руках тазик и маленький флакон. Тазик она поставила на пол.

— Держи её, барон, над тазиком. Полоскать будет.

Женщина извлекла из бутылочки со специальным для таких случаев снадобьем палочку и поднесла к носу Елены.

Спустя пару секунд бледная баронесса сморщила лицо и будто вынырнула из воды — глотнула воздуха. И тут её прорвало. Девушку долго полоскало над тазом, а после она обессиленно обмякла в моих руках и снова потеряла сознание. Лицо её было сероватого оттенка, губы потеряли цвет.

— Ну всё, что можно, мы сделали, барон, — звенящим от слёз голосом сказала Тамара.

Я как будто потерял счёт времени. Я сидел прямо на полу, бережно прижимая к себе её бессознательное тело, из которого с каждым мигом всё утекали краски жизни. Так и просидел до прихода врача, ища признаки жизни на её лице. Она дышала, и как будто спала. Ноги уже затекли, а мне всё равно. Ощущение, что если отдам её кому — то — она умрёт. Как будто только я и держу свою жену в подлунном мире…

Вошёл хмурый врач, которому по дороге до спальни сообщили о беде. По счастью, Антон Павлович, был на пути к нам, чтобы проверить как заживает моя рана. Он, не говоря ни слова, присел рядом и стал осматривать Елену. Нервно сглотнув, он встал на ноги и обратился ко мне:

— Яд. Это отравление. Тамара уже сделала всё необходимое. Повезло, что у вас есть эти снадобья из Азии. Вероятно, яд тоже оттуда — очень похоже действие его именно на такие яды. Теперь остаётся только ждать.

Я привёз эти снадобья из поездки за лошадьми, и они, действительно, из Азии.

— Она очнётся? — спросил я его.

— Не могу дать гарантий. Яд — коварная вещь, — Антон Павлович подошёл к столу и стал осторожно рассматривать тарелку с рыбой. — Судя по признакам он был в еде. Съела она немного, но организм сейчас ослаблен. Кто знает, сколько яда успело всосаться в кровь до промывания. Но баронесса молода. Она может выжить. Сейчас она впала в кому.

— Сколько она может быть в этом состоянии? — спросила Тамара.

— Не больше нескольких дней. Или очнётся, или… Мой вам совет — говорите с ней. Она может услышать. Положите её на кровать, барон.

— Нет. Я не отдам.

Слуги переглянулись. Они думают, что я сошёл с ума. Возможно, так и есть. Тамара подошла ко мне и села рядом, уперев колени в пол.

— Сынок, ей надо отдохнуть, — говорила она, глотая слёзы. — Положи девочку на кровать.

— Нет, — шептал словно полоумный, прижимая ещё сильнее к себе её тело. Пока ещё тёплое. Пока ещё дышащее.

— Витя, ей больно.

— Больно? — поднял вмиг выцветшие серьёзные глаза на женщину.

У той сердце сжалось от вида, внезапно повзрослевшего меня. Даже постаревшего, кажется. И абсолютно безумного.

— Да. Не мучай её. Отдай.

Подошёл Дмитрий с намерением забрать её.

— Я сам, — хрипло сказал я и встал на ноги, поднимая и Елену.

Отнёс и бережно уложил на подушки. Остался стоять на месте, не зная, что делать дальше и как ей помочь.

— Дайте это барону, — сказал тихо врач Тамаре, давая какую — то микстуру. — Налейте в его чай, можно в бренди. Стресс может лишить его рассудка.

— Все вон, — сказал себе под ноги. — Степаниду заприте в подвал. Это она.

Слуги опять переглянулись и остались стоять на месте.

— Я сказал, все вон! — гаркнул я и люди поспешили выйти из комнаты.

Я остался один. Сел на пол возле неё, взяв в горячие ладони её еле тёплую руку.

— Не уходи. Вернись, — вглядывался в лицо. Оно было таким же белым и неподвижным. Только грудь её мерно вздымалась и опускалась, как если бы она просто спала. Опустил голову. Хотелось биться ею об пол. — Это я виноват…

Прикрыл глаза, пытаясь побороть не прошенные слёзы.

— Да…, я… Бог наказывает меня за мой эгоизм. Ты не хотела меня. Не любила. А я держал тебя рядом. Не отпустил, когда просила. И наказан за это.

Я никогда почти не молился. Но сейчас это был последний шанс. Я, закрыв, глаза молил небеса:

— Не забирайте её. Отдайте. Пусть живёт. Пусть уходит. Клянусь, я отпущу, если она будет жить.

Снова посмотрел в бледное лицо:

— Вернись домой, Лена. Вернись.

***