Сделка

— Разумеется, нет. Чтобы активировать силу, преобразовать её в поток заклинания, необходимо наличие этой самой силы, слово, которое её активирует, или по-другому — заклинание, и жест, который и выпустит эту преобразованную силу на волю. Есть, конечно, самородки, которые сами что-то новое придумывают, но таких единицы. Кроме того, такой возраст выбран магистрами ещё и для того, чтобы ученики изучали только магические науки и не отвлекались на изучение общих для всех предметов, таких как чтение, письмо, география, история, математика, общие законы мироздания, риторика и многое другое из того, что изучает благороднорождённый. Маг, несмотря на то, в какой именно семье он родился, сразу же возводится в дворянское достоинство, со всеми прилагающимися к нему правами и обязанностями. Кроме того — дворянство это наследное, то есть маг может передать своё имя будущим детям, — я замолчал, переводя дух.

— А факультеты? По какому принципу проводится распределение?

— Распределение проводится по личностным предпочтениям. Маг сам выбирает стихию. Хотя, я однажды читал старинный трактат о жрецах храмов, таких, в каком мы побывали. Там говорится, что жрецы были изначальными магами. И при посвящении не они выбирали стихию, а стихия выбирала их. Зато они могли обращаться к выбравшей их стихии напрямую. Их сила не была ограничена размером зерна. И им не нужно было время на восстановление этого своего источника. Поэтому-то вся охрана, что была оставлена, работает до сих пор. И сами храмы выглядят так, словно хозяева недавно отлучились совсем ненадолго. А ведь на самом деле прошло уже несколько тысяч лет. По-моему, это чушь, так просто не может быть. Но я отвлёкся. Итак, факультеты. Ну, тут все понятно: земля, вода, воздух, огонь, жизнь и смерть. Вначале, первые два года, все изучают общую магию, в том числе и исцеление (так что нам не важно, какого именно мага мы встретим). Затем идет разделение, и обучение происходит уже в зависимости от факультетской принадлежности ученика.

— Звучит вполне логично, — задумчиво произнесла Гвен. — А ты, похоже, был очень любознательным мальчиком, и любил не только плоть в рыцарских забавах укрощать, но и в библиотеке посидеть. Признайся, тебе от своих наставников по ратному делу прятаться не приходилось? Чтобы древний трактат почитать?

— Нет, не приходилось, — процедил я сквозь зубы. Почему она себя так ведёт? — Отец поощрял мою любовь к книгам.

— Ты отдохнул? Ну что, двинемся потихоньку? — она задала этот вопрос совершенно спокойным голосом. И сразу же начала подниматься. Я последовал её примеру, ничего не отвечая при этом.

Когда мы уже стояли на ногах, то услышали невдалеке шум передвигающейся телеги, тихое лошадиное ржание и голоса, принадлежащие нескольким людям.

Ольга

Рыцарь обиделся. Хотя ничего обидного я вроде не сказала. Или это больная тема? Хотя я не остановилась бы, даже если бы знала, что мой вопрос причинит ему неудобство. Мне нравилось его доставать, я получала от этого какое-то извращенное удовольствие.

Когда я тащила его из оврага, мне действительно показалось, что воздух подталкивал Артура в спину. Бред, конечно, но всё же.

Голоса, прозвучавшие совсем неподалёку, заставили меня подпрыгнуть и начать озираться по сторонам. Артур так и не сказал, кто его чуть к праотцам не отправил. Может, это были разбойники? И, может, они решили довершить начатое, и заодно меня прибить, как особо ценного свидетеля?

— Артур, кто это? Разбойники?

В его взгляде было все, что он думал о моих умственных способностях. Надо сказать, оценка была так себе, на троечку.

— Гвен, ну подумай немного. Какой нормальный разбойник будет обитать так далеко от тракта? Кого он здесь грабить будет? Богразов?

— Ну, у тебя же нашлось, что брать, — мы сейчас как никогда напоминали семейную пару, спорившую о каком-то пустяке.

— Это были не разбойники, — Артур скривился. — Это был мой сводный брат. Сейчас не время об этом говорить, давай позже, когда нас никто услышать не сможет.

— Тогда кто это? — я некультурно ткнула пальцем в выходящих из-за деревьев шестерых небритых мужиков с луками и ножами. Один из них тянул за узду лошадь, которая тащила по едва заметной тропинке узкую телегу, чем-то наполовину заполненную.

— Охотники, — произнес Артур и уверенно заковылял мужикам навстречу.

— Откуда ты знаешь? — зашипела я, цепляя его за руку с явным намерением остановить.

— На телеге цеховой знак охотников, — терпеливо прошептал Артур, — его невозможно подделать, они все изготавливаются магами, и если бы специальность этих людей изменилась, то знак изменился бы тоже.

— Дикий мир — вы совершенно ничего не знаете о контрафактах, но ничего, я тебя просвещу как-нибудь, это же золотое дно! Ты очень быстро сможешь пополнить казну, загнав на черном рынке восемь «Ночных дозоров», совершенно секретно, конечно, или что-то столь же ценное для этой реальности, — продолжала ворчать я, одновременно пытаясь не отставать от Артура, что сделать было совсем несложно, потому что рыцарь уже, похоже, держался только на упрямстве.