Сделка

Больше Логан ничего не говорит. Мои пальцы дрожат, когда я укладываю штангу на опоры.

Я то и дело поглядываю на часы над входом в спортзал. Сейчас почти пять. Ханна работает до десяти, а потом едет прямо ко мне.

Так что мы с ней, вероятнее всего, займемся сексом.

От тревоги мой желудок скручивается в тугой и массивный узел. Я не представляю, получится ли у меня что-нибудь. Я ужасно боюсь сделать что-то не так. Обидеть ее.

– Я не удивлен, что все-таки ты разглядел собственную ошибку, – говорит Логан, когда мы опять меняемся местами. – Она классная девчонка. Я понял это сразу.

Ага, Ханна действительно классная. А еще она красивая, умная и веселая.

И совсем она не сломанная.

Я хватаюсь за последнюю мысль, и напряжение, владеющее мною, ослабевает. Вот поэтому-то я и согласился переспать с нею. Независимо от того, что случилось в ее прошлом, сколько рубцов оставило в ее душе то несчастье, Ханна Уэллс не сломалась, и я это точно знаю. Она слишком сильная, чтобы позволить кому бы то ни было, особенно такому куску дерьма, как тот насильник, сделать это.

Нет, ей просто не хватает веры в людей и в какой-то мере уверенности в себе. Ей просто нужно, чтобы кто-то… направил ее, что ли, за неимением лучшего слова.

Черт, неужели этим «кем-то» могу быть я? Но я совсем не представляю, как нужно себя вести, когда спишь с жертвой изнасилования.

– Во всяком случае, я не обижен, что ты опередил меня, – говорит Логан.

Я слабо улыбаюсь ему.

– Ну спасибо.

Он улыбается в ответ.

– Вместе с тем я требую освобождения от кодекса братства, который утверждает, что я не могу встречаться с ней после того, как ты с ней расстанешься.

Я непроизвольно сжимаю гриф штанги. К черту. При мысли, что Логан будет спать с Ханной, у меня возникает желание схватить штангу за гриф и метнуть ее через весь зал. Однако при этом я абсолютно уверен, что у Логана нет ни малейшего шанса с Ханной, особенно сейчас, когда я разобрался в ее проблемах.

Так что я с равнодушным видом пожимаю плечами и говорю:

– Да получай.

– Отлично. А теперь я добавлю пять килограмм к этой дуре, потому что нам, Джи, это по силам.

Следующие полчаса пролетают незаметно. Ребята идут в душ, зал пустеет. Я вижу, что Берди все еще подтягивается на перекладине, и подхожу к нему.

– Эй, старик, у тебя есть минутка? – спрашиваю у него я, вытирая полотенцем потный лоб.

Он выпускает перекладину, приземляется на синий гимнастический мат и тянется за своим полотенцем.

– Конечно. А что?

Я все еще не уверен. Всем известно, что хоккеисты не склонны к задушевным беседам. Большую часть времени мы просто треплемся в раздевалке или перебрасываемся колкостями, и в эту смесь редко затесываются серьезные разговоры.

Джейк Берди Бердерон – это исключение из правила. Именно к этому высокому и сильному старшекурснику приходят за советом, именно к нему обращаются за помощью, когда возникает какая-то проблема. Именно этот парень готов бросить все дела и спешить на помощь. В прошлом сезоне, когда в связи с окончанием колледжа из команды ушла почти половина старшекурсников и встал вопрос о капитане, я сказал Берди, что поддержу его на сто процентов, если он претендует на этот пост. Он замахал на меня руками, заявив, что сыт по горло «накачками» и предпочитает спокойную игру лидерству. Однако в глубине души я знаю, что Берди – наш реальный лидер. Я не встречал людей лучше. Без шуток.

Я кошусь на открытую дверь и почти шепотом говорю:

– Только пусть это останется между нами, ладно?

Он усмехается.

– Эх, чувак, если ли бы ты знал, сколько чужих секретов плавает в этой черепушке, ты бы опупел. Поверь мне, я умею держать рот на замке.

Я сажусь на длинную деревянную скамью у стены и опираюсь руками на колени. Я не знаю, с чего начать, но точно знаю, что всю правду ему рассказывать нельзя. Это тайна Ханны, и только она вправе распоряжаться ею.

– Ты когда-нибудь спал с девственницей? – начинаю я.

Он изумленно хлопает глазами.

– Э. Ого. Ну да, спал. – Берди садится рядом. – Но это между нами? – уточняет он.

– Естественно.

– Нат была девственницей.

Нат – это Натали, девушка Берди, они вместе с первого курса. Это одна из тех идеальных до тошноты пар, которые становятся предметом насмешек и одновременно предметом тайной зависти.

Я вынужден спросить:

– А ты?

Он улыбается.

– Не-а, я отметился еще в пятнадцать.

Пятнадцать. Столько же было Ханне, когда… Я неожиданно задаюсь вопросом, а не был ли тот раз первым для нее, и ужас когтями сдавливает мне горло. Господи. Для некоторых девчонок лишение невинности – это большое событие, и мне трудно представить, каково это, когда ее забирают вот таким вот образом.

– А что? Ты встречаешься с горячей девственницей? – насмешливо спрашивает Берди.

– Что-то вроде того. – Помня, что в «Малоуне» я был с Ханной, Берди вполне способен сложить два и два, но я знаю, что он не будет трезвонить об этом на каждом углу.

И вообще я считаю, что гораздо безопаснее говорить о девственности, чем произносить слова «жертва изнасилования». Потому что метод, по сути, один и тот же. В обоих случаях нужно быть терпеливым, почтительным и осторожным, ведь так?