Сделка есть сделка (СИ)

Каз Бреккер носил пальто, как доспехи, и пользовался тростью, как оружием. Он скрывал свои эмоции и чувства, прятался за образом невозмутимого преступника из Кеттердама. Алина хотела, чтобы его броня исчезла, и желала быть причиной, из-за которой он ее лишится.

— Мы даже не дойдем до кровати. Все случится в комнате военного совета, на том самом столе, за которым он отдает приказы о выдвижении отрядов к южной границе и принимает решения об очередной попытке пересечь Каньон. Мы растянем этот момент надолго, и никто нас не потревожит. Я буду стонать его имя, а он ловить его с моих губ. Вот как это должно быть, да?

— Похоже, у тебя все-таки есть воображение, — голос Каза звучал более хрипло, чем обычно. Алина прикрыла глаза от осознания, что это из-за нее. — Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ты требуешь, чтобы все было идеально. Заставляешь повторять каждое слово подготовленной речи, каждое поставленное движение и жест, как в театральной постановке. Неужели ты не считаешь нужным отрепетировать?

Алина не отстранилась, и потому не могла видеть его лицо, но услышала ухмылку в его голосе.

— Твоему генералу не понравится, что его заклинательница Солнца спит с канальной крысой.

— Я — не его собственность. Кроме того, — Алина легонько прикусила мочку его уха. Каз вздрогнул. — Я собираюсь переспать не с какой-либо канальной крысой, а с их королем.

А затем Каз резко повернул голову и впился поцелуем в губы Алины. Девушка приглушенно ахнула. Отдаленно она услышала звук упавшей на пол трости, когда он схватил ее за плечи, но не чтобы притянуть ближе, а удерживая на расстоянии. Алина запустила одну руку в короткие волосы, другой обхватила его за шею, углубляя поцелуй. Но этого было мало. Ей хотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела.

Броня дала трещину, но она все еще была на месте.

— Поцелуй меня так, словно это не игра, — пробормотала Алина. Она запрокинула голову, когда губы Каза прошествовали от ее рта к шее.

— Это игра. И мы уже отошли от сценария.

— Предлагаешь повторить?

Каз прикусил нежную кожу шеи, и Алина выгнулась дугой. Почему он удерживает ее? Почему не дает прикоснуться? Несправедливо.

Алина выпрямилась и шагнула назад, хотя внутри все протестовало. Рук Каз не убрал, и девушка покосилась на затянутые в перчатки пальцы, стискивающие ее плечи. Чтобы привлечь к себе. Чтобы оттолкнуть.

— Зачем перчатки, Бреккер?

Каз пожал плечами.

— У меня когти. Руки по локоть в крови врагов. Пальцы исполосованы шрамами. Выбирай, что хочешь.

— Выбираю правду.

Алина осторожно взяла его за запястье правой руки и заставила его отпустить ее плечо. Не спеша она потянула за каждый палец перчатки, постепенно стягивая ее. Прежде чем окончательно за нее потянуть и снять, девушка вопросительно посмотрела на Каза. Он никак не дал понять, что дает ей разрешение, но и протеста она не увидела. Алина стянула перчатку.

Ладонь Каза была совершенно обычной. Бледная кожа, длинные пальцы пианиста — нет, взломщика. Никаких когтей или крови. Хотя насчет шрама он не соврал — тонкий рваный след тянулся вдоль большого пальца и обрывался, не доходя до основания.

Алина поднесла ладонь к губам и поцеловала этот блеклый шрам. Пульс Каза участился — она ощущала его биение под своими пальцами, обхватывающих его запястье.

— Ты все еще считаешь меня мошенницей? — Неожиданно для самой себя спросила Алина. Они ни разу не обсуждали это с той ночи в ее комнате. Иногда ей казалось, что он верит, что она заклинательница Солнца, а иногда она ловила его взгляды на своих руках и понимала, что он ищет в рукавах механизмы и порошки, с помощью которых она призывает свет.

— Мошенницей. Лгуньей. Воровкой, — после каждого слова Каз целовал ее в лоб, щеку, кончик носа. Алина знала, что ей следует оскорбиться, но вместо этого думала только о том, какие у него мягкие губы и как сильно она хочет к ним прижаться.

— Почему? — губы Каза замерли в миллиметре от ее собственных, но вместо того, чтобы сократить расстояние, он опустил голову и стал покрывать легкими поцелуями ее шею.

— Почему мошенница? Потому что делаешь вид, что ты жертва, хотя способна в одиночку уничтожить Каньон. Почему лгунья? Потому что лжешь самой себе, что тебя не привлекает мысль править вместе с Кириганом.

— Но почему я воровка? — она старалась не думать о других его разоблачающих словах. Потому что они были ложью. Потому что они были правдой. — Что я украла?

Каз выпрямился. Медленно поднял ее руку и прижал к своей груди, где стремительно билось сердце. Алина запустила пальцы в прорехи между пуговицами, коснулась обжигающе горячей кожи. Без единой мысли в голове и с легкостью на сердце, Алина наклонилась и поцеловала его.

***

— Если нас застукают, у тебя будут проблемы.

Алина старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но на местоимении все равно запнулась. Как бы ей ни хотелось верить, что теперь они вместе — партнеры по преступлению, партнеры в постели — она понимала, что Кириган скорее устроит Казу публичную казнь, чтобы наказать ее, чем тронет ее саму.