Сделка обреченных

Гюнтер покачал головой. Не помнит. Их отделение обслуживало Фюрстенвальде. Там часто проводились операции. Это был рабочий район, и его жители голосовали за коммунистов. Но этот день… Нет.

– Не помню, – сказал Гюнтер. – Да и как я могу помнить? Ведь прошло семьдесят лет. Вы помните, что с вами произошло месяц назад?

– Вы правы. – Мужчина опустил голову. – Но вы делали снимки. Может быть, вы знаете, где сохранились архивы?

Неужели все это правда? И они действительно кого-то ищут?

– А кем был этот человек? – спросил Гюнтер. – Тот, которого вы ищете.

– Это был ее дед. – Мужчина кивнул в сторону женщины, и та закивала головой. – Его звали Жан Вальдман.

– Кем был ваш дед? – Гюнтер строго взглянул на женщину.

– Он работал в Еврейском агентстве, – ответила она. – Он ехал в Восточном экспрессе в Стамбул. И исчез. Прямо из поезда. Из вагона.

Правда ли это? Или они все-таки правозащитники? А ему какое дело? Его не удастся обвинить ни в одном преступлении. Никому и никогда! Он только фотографировал. Он даже на допросах не присутствовал. Так что ничего у этих правозащитников не выйдет.

– Архивы сохранились, – сказал Гюнтер.

Женщина вскинула голову. Гюнтер еще раз взглянул ей в глаза.

– Архивы сохранились у меня, – сказал он. – Я собрал все сделанные мной фотографии.

Он действительно их собрал и сохранил. Когда-то близкие считали, что он сделал это из осторожности. Чтобы в случае чего было что показать и чем оправдаться. Но это не так. Он не собирался ни перед кем оправдываться. Его совесть была чиста. Он воевал за свою страну и если кого-то и убивал, то только на поле боя. Так что оправдываться ему не перед кем. И не за что. А фотографии он хранил на память. Может, удастся написать книгу. Она будет называться «Исповедь солдата». Он напишет в ней про войну. Про все бои. И про прорыв в обход танкового завода. И про свою службу в гестапо он вспомнит. Ничего не станет скрывать.

– У вас? – нерешительно произнес мужчина и переглянулся с женщиной.

– И нам можно их увидеть? – спросила женщина.

– Пожалуйста! – Гюнтер кивнул и пошел к кабинету. У самой двери он остановился. – А как вас зовут?

– Меня зовут Андрей Соколов, – сказал мужчина.

– А я – Лиза Вальдман.

Гюнтер кивнул. Конечно, они не правозащитники. Они ищут человека. Вот уж он никогда не думал, что его архивы могут кому-нибудь понадобиться.

– Хорошо, – сказал он. – А меня зовут Гюнтер Клайн.

Дверь кабинета закрылась. Лиза переглянулась с Андреем.

– Он не погиб на Восточном фронте, – улыбнулась Лиза. – Не скончался от ран, не был расстрелян как заговорщик, не погиб при бомбежке и не был повешен как нацистский преступник.

Андрей весело подмигнул Лизе.

– Мне остается выразить Творцу признательность за помощь.

Дверь открылась, и вернулся немец. Он нес большой ящик, из которого торчали картонные закладки. Клайн сел в кресло, поставил ящик перед собой и начал перебирать закладки. Копался он долго, что-то бормотал под нос, разглядывал какие-то фотографии. Наконец он извлек из ящика пачку снимков, перехваченных аптечной резинкой.

– Двенадцатое апреля, – сказал он. – Да, мы действительно были на вокзале в Фюрстенвальде.

Гюнтер выкладывал на стол фотографию за фотографией, объясняя, что на них изображено.

– Если вы хотите найти здесь фотографии людей, то их будет немного, – усмехнулся он. – Я ведь фотограф-криминалист. И в мою задачу входило фотографировать всякую мерзость. Пули, следы крови, трупы. Вот купе, в котором был найден труп.

Андрей и Лиза склонились над фотографиями. На одной из них изображено двухместное купе, на другой – крупным планом коврик у стола с темными пятнами в центре.

– Вот еще кровь. – Гюнтер выложил на стол еще один снимок. – Но уже на диване. А вот диван общим планом. Вот крупный план пятен крови на полу. Вот…

– А что это? – перебил немца Андрей.

Гюнтер склонился над снимком. Палец русского уперся в какой-то предмет на ковре купе.

– Не знаю. – Гюнтер пожал плечами. – Какая-то палочка. Хотя нет. Она блестит в луче вспышки. Вроде иголка.

– Похоже, – пробормотал русский, поднося фотографию к глазам. – Хотя что-то в ней есть необычное. Точно. Она длиннее, чем обычная игла. Видишь?

Русский передал снимок девушке.

– Ага, – кивнула она. – Действительно, длинная игла. И в ней нет отверстия для нитки. Как она оказалась в купе?

Гюнтеру надоели эти глупости. Какая разница, что это за игла? Мало ли какой мусор может валяться на полу купе. Он выложил на стол следующий снимок.

– Это гильза, – сказал он. – Ее нашли вот здесь, под диваном.

– То есть стреляли откуда-то со стороны двери в купе, – сказал русский.

Гюнтер посмотрел на него с уважением.

– Точно, – кивнул он. – А вот тело убитого парня.

Женщина схватила фотографию. Русский разглядывал снимок через ее плечо. Убитый полулежал на диване, широко раскинув руки.

– Я не могу разглядеть его лицо, – шепнула Лиза. – Слишком мелкие черты.

– Лицо крупным планом будет на других снимках, – успокоил ее Гюнтер и перебрал несколько фотографий.