Сделка с особым условием (СИ)

Я выбрала самую надежную и бойкую из своих камеристок — Катарину. Она одолжила платье у помощницы кухарки, надвинула на глаза соломенную шляпу, взяла в руки корзинку и пошла в на задний двор, где была неприметная калитка, охраняемая всего одним стражником. Скрестив пальцы на удачу, из окна наблюдала, как она обошла здание и скрылась за углом. Дальше мне не было видно, и оставалось только надеяться, что все пройдет успешно.

Письмо к премьер-министру было спрятано у нее в потайном кармане, а в корзинке лежало немного мелочи- для отвода глаз. Катарина собиралась притвориться, что ей нужно срочно купить лука для обеда, дойти до деревни, сесть там в почтовую карету и не останавливаться до самого Лондона.

Каждый час, проведенный в поместье с Фердинандом, я чувствовала нависшую над головой опасность. Но, на удивление, он не показывался и ограничился тем, что не выпускал меня из комнаты. Может, он напивался и буйствовал где-то в другом крыле, потому что до меня не долетало никаких звуков. Или теперь, когда у него не было конкурента, а я сидела в комнате под охраной, у него вдруг прорезалось благодушие- но меня никто не беспокоил.

До следующего утра я не находила себе места и шагала по комнате туда-сюда, не в силах усидеть на месте. Когда дверь в мою комнату, щелкнув, открылась, я подскочила- и с удивлением уставилась на Фердинанда. Он с не меньшим удивлением оглядел перегородивший проход комод и глубокие борозды на паркете, ведущие от стены, где он стоял раньше, до дверей.

Сделав знак следующим за ним гвардейцам освободить проход, Фердинанд подождал и вошел в комнату.

— Вы отправляли письмо, — вежливо, даже учтиво произнес он, — Вам пришел ответ.

Не спуская с меня задумчивого взгляда, он протянул мне конверт, запечатанный личной печатью лорда Эйвери. Сломав печать, я прочитала единственное слово: "Сдавайтесь".

— Он с вами заодно? — медленно спросила я, бросая листок в камин и наблюдая, как пламя пожирает буквы, одну за одной, пока последней не исчезла заглавная "С".

— Заодно, — Фердинанд довольно оскалился. — Боюсь, что вы получили не тот ответ, что ожидали. Знаете, что в древности делали в гонцами, принесшими дурные вести?

— Предлагаете отрубить вам голову? — я с энтузиазмом обернулась к нему и невольно поразилась написанному на его лице торжеству.

— Почему мне? — медленно отозвался он, — это письмо доставила из Лангдена ваша служанка, я же лишь взял на себя труд занести его в эту комнату.

— Не смейте ее трогать, — прошипела я, испепеляя его ненавидящим взглядом.

— Посмею, — злобно отозвался Фердинанд, и, за руку подтащив меня к окну, толкнул так, что я чуть из него не вылетела. — Вот увидите, посмею.

За окном, в центре зеленой лужайки, где еще неделю назад я играла в теннис с фрейлинами, гвардейцы Фердинанда сооружали эшафот. Поотдаль, со связанными руками, но очень прямо стояла хрупкая фигурка в голубом платье помощницы повара.

— Что вы задумали? Зачем вам это? — в ужасе прошептала я, и, обернувшись к Фердинанду, вцепилась в его мундир и затрясла так, что на пол посыпались медали, коих он носил великое множество. — Немедленно прекратите! Хотите мстить- мстите мне, но не трогайте моих людей!

— Александрина, Александрина, — Фердинанд укоризненно покачал головой и с усилием отцепил мою руку от своего ворота. Я видела, что происходящее доставляет ему невероятное удовольствие. — Разве вы еще не знаете, что за монарших особ всегда гибнут люди? Для нее это — невероятная честь, а для вас- урок.

— Да что вам от меня нужно? — я решила сменить тон и сейчас говорила почти умоляюще, хоть мне и было противно от самой себя, — хотите, чтобы я вышла за вас замуж? Хорошо, я согласна, только остановите казнь и верните мне мою служанку!

— Что мне от вас нужно? — яростно зашептал он. — Мне нужно сломать вас, унизить, как вы сделали со мной, чтобы от вас осталась только оболочка, послушная и запуганная. А замуж вы за меня итак выйдете, — с этими словами он развернул меня к окну, и я расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как Катарину ведут в эшафоту, как она становится на колени, как ей что-то говорит священник в черных одеждах.

— Катарина! Хватит! — Я завопила так, что мимо пронеслись голуби, спугнутые шумом, и принялась трясущимися руками раскрывать защелки окна. Фердинанд перехватил мои руки и предупредил:

— Никто вас не послушается, там мои гвардейцы, хватит позориться.

Я оттолкнула его, не обращая внимания на его слова, и все таки распахнула створки окна. Над эшафотом уже занесся топор, но Катарина смотрела не вниз, а вверх, на небо, а я не могла отвести глаза и позволить ей остаться одной.

— Стойте! — выкрикнула я, но тут топор опустился, и все звуки из мира словно исчезли. Осталось лишь противный звон в ушах.