Сделка (СИ)

Я внимательно посмотрела в её глаза, убеждаясь её вожделением. Мне понадобилось собраться с духом, прежде чем взять резиновый предмет из прикроватной тумбочки. Бормоча любовный бред и не понимая, откуда только его беру, я положила её ноги себе на плечи и овладела ею, как она и хотела: жадно, глубоко и страстно, — как сделал бы любой любящий мужчина на моем месте. Её тягучие стоны, превращавшиеся в взбалмашные полукрики, впитывались моим сердцем, словно воздух среди бурных темнеющих толщ океана. Сон, который я не осознавала; животное, которое я отказывалась принимать; жажду, которую я загинала — они просыпались и требовали жертв. Я хотела душу этой женщины, вбирая её чувства, словно сладкий нектар из гипнотических недр. Выпить её, словно снадобье вечной жизни. Измерить в себе пугающую прелесть её силы. И отдать столько же, если столько же — возможно. Мне трудно было поверить в то бесстрашие, с которым я проваливалась в эту пропасть, когда Валя проложила неповторимые срывающиеся аккорды «Я люблю тебя», испытав пик удовольствия, сорревнующийся с источением неясной горечи долго сдерживаемых слёз. Я медленно избавила её от ставшего лишним предмета и отложила его в сторону. Накрывая её тело своим, я понимала, что нет надежды на «звонок другу» или «помощь зала» для разгадки, какой из её пиков острее.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила я. — Я сделала больно?

— Нет, — бесслышно продохнула она, не поднимая век.

— Тогда почему ты плачешь? — подушечкой большого пальца я провела по её щеке, нагреваемая странным чувством, происходящим в груди.

— Потому что дура, — произнесла она шёпотом, сотрясаемым удушением от слёз, впрочем, постепенно испаряющихся.

— К чему это притворство? — меня начинало злить.

— Наверное, моя проблема в том, что я далека от имитации.

— У меня уже в кишках сидит эта имитация, — неожиданно прорвало меня. — А это что? — я взяла в руку резиновый член. — Разве не имитация? Но это тебе не мешает наслаждаться им… Долго ты училась просчитывать на десять ходов вперед? Наверное, ой как не любишь проигрывать. Только жизнь — не шахматы. Мне жаль, что она подсунула лесбиянкам эту участь, — я показала взглядом на предмет. — Но ещё больше мне жаль весь мир, потому что он погряз в имитации разума, достижений и власти. Но также он погряз в изморе, духовной пустоте и несправедливости, которых мы просто не хотим видеть. И это тоже — успех имитации. Я — всего лишь человек, и не надо ожидать от меня многого, как и я не ожидаю от тебя.

— Ты абсолютно не веришь в людей, да? — она запустила в меня пытливый взгляд.

— Я? О, моя вера настолько велика, что я не теряю надежды, что ты, наконец, услышишь мои слова о собственном безверии. Не благодари: моя отвага только в том, что я говорю правду.

— Правду? Ты пронизана ложью.

— Ты говоришь, лесбиянок воспринимают не правильно в обществе. Так действуй, дорогая. Накорми детей в Африке, направь благотворительность сиротам, элементарно выйди на субботник посади деревья в городе под радужным флагом. А пока одна моя соседка — спивающаяся мать-одиночка, другой сосед умирает от рака, — и это повсюду, — у меня, как у нормального человека, вряд ли останется сочувствование до гей-парадов… По крайней мере, я не скрываю, что имитирую, — я начала подниматься с неё. — Меня достало твоё лицемерие.

— Да что с тобой, Рита?.. — она схватила меня за запястье, останавливая. — Я не прошу тебя вставать под какой-то флаг, не прошу переделаться… Я просто люблю тебя. Мне просто нужна ты… Прости, что не африканская демография.

— Тебе не я нужна… Тебе нужны мои руки, мои слова, мои движения… Секс с очертанием и ощущением меня. Твои удовольствия. А вовсе не то, что и кто я. Так какая разница, что творится внутри, если я хорошо имитирую?.. Наслаждайся и не копай.

— Откуда?.. Откуда в тебе весь этот цинизм?

— Просто напоминаю, кому ты говоришь эти слова… Я — человек, а некоторые из людей циничны по натуре. Только не надо лезть мне в душу, ты ничего не найдёшь, — предрекла я напоследок.

— Ты просто боишься… — она внимательно заглядывала в моё лицо, тщётно пытаясь раздобыть в нём причину моего внезапного бунта.

Боюсь? Я расплылась в широкой ухмылке, чуть не расхохотавшись в голос и поражаясь собственной истерии.

— Чего?! Да и что это слово значит? Ты сама не устала от жизненного повтора ассоциаций и общих аршинов? Мир человека не может умещаться в шаблон правды, хотя бы потому, что он — либо движется, либо умирает. То, что мы думаем — это одно; то, что говорим — другое; а то, что чувствуем — вообще третье. Но соль этой троицы в том, что мы никогда не знаем, что из них, в итоге, окажется правдой… Так как ты можешь пытаться угадывать меня, если не знаешь движения?

— Наплевать, — Валя резко перевернула меня и пригвоздила к кровати. — Мне не надо знать о тебе всё, чтобы любить тебя до потери сознания… Чем я и собираюсь заняться ближайшие несколько часов… — она начала покрывать моё тело поцелуями, спускаясь всё ниже…