Сделка (СИ)

Я непроизвольно шарахнулась от его стариковски-маслянистой ласки и процедила, удивляясь собственным устрашающим ноткам и не понимая, откуда они во мне:

— Не тебе решать…Где Катерина?

Дед молча взирал на меня. На долю секунды в нём отчётливо запечатлелся страх, причём какой-то очень знакомый. Я не то, чтобы видела его в мраморно-шлифованной жёсткой мимике обмякшего с возрастом лица, я чуяла его. Чуяла поджилками, и меня пугало ясное ощущение дежавю. Глубокое и неприятное подозрение кралось по задворкам сознания. Факк. Я могла доверять лишь собственным реакциям, но они играли со мной злую шутку, обнажая, казалось, совершенно противоречивые натуре инстинкты.

— Так… где она? — уже мягче спросила я, понимая, что давлением ничего не добиться от прохиндейского старика.

Он по-прежнему хранил тупиковое молчание.

— Почему они отправили меня к тебе? — проговорила я, решаясь не тянуть более резину. — У меня было… расстройство?

— У них спроси, — недружелюбно брякнул дед.

— Нечего мне у них спрашивать, — отчеканила я. — Про те три года, что ты делал тут со мной…

— А что я делал? — возмутился старик обвинению.

Я помолчала, не желая выкладывать карты и надеясь, что его язык сам по себе развяжется, но этого не произошло.

— Это я у тебя хочу узнать, — наконец, сказала я. — Чему ты меня учил? Что ты сделал со мной?

— А ты… — дед отступил на шаг назад, недоверчиво гульбаня взглядом на мне. — Ты… ничего не помнишь?.. Боже… Хотя,… это следовало предполагать… Значит, так нужно… Это к лучшему…

— Дед, ты что несёшь? — мне очень не нравился ход его мыслей. — Я должна знать! Мне не у кого больше спрашивать… Что тут происходило? Что за Катерина?..

— Нет, дорогая… Я тебе ничего не скажу, — его лицо вытянулось, и это дурно оттеняло партизанством. — Так правильнее… Тебе не надо знать.

— Чёрт, дед… — я обессиленно плюхнулась на стул и упёрла взгляд перед собой. — Я никуда не уйду, пока не получу ответ.

— Буду рад лучшей гостье, — усмехнулся старик моему неудачному шантажу.

— Дед… — если это поможет вынуть из упрямого старика прошлое, меня не стеснит немного гиперболизировать. — Из меня что-то прорывается… Я не знаю, как с этим бороться… Оно,… — я по-актёрски сглотнула, словно что-то затрудняло мою речь. — Всё больше пожирает меня… Изнутри… Ты единственный, к кому я могу обратиться…

Дед сел напротив, с сомнением упирая в меня свои четыре ока.

— Цепь… — сказал он, щёлкая пальцами в воздухе. -…Работает?

— Какая цепь? — недоумённо обронила я.

— Цепь, — он выставил два пальца перед своими глазами, показывая ими на окно. — Ты ведь отслеживаешь цепь… реальности, да? У тебя есть контроль. Одно внимание сюда, другое… — он развернул пальцы, направляя на грудь. — Туда… Но если… Рита, если ты придуриваешься,… Ты не понимаешь, что этим можешь нанести себе вред? Что тебя не случайно огородили от этого?..

— Я не придуриваюсь, дед, — уверенно отрицала я. — Кто огородил?

— Ты сама… Твоё подсознание… Называй, как хочешь. Видать,… по крайней мере, до этого времени, ты крепко закрыла в себе эту дверь… Поэтому ты не навещала меня, теперь ясно. А я-то роптал на тебя.

— Дед… Что это? То, куда закрыла дверь? Я была… шизик?

— Шизофреник? — покатился дед, и мне показался его смешок каким-то девичим. — Тогда я — белоснежка. У тебя были…нестандартные идеи… У тебя есть контроль. Сильный контроль, потому что ты — сильная личность. Ты — охотник, помнишь? Приручаешь своего зверя… и он становится преданным псом. Я учил тебя работать с ними двумя. В паре.

— Охота… Мы были с тобой на охоте? Или это… образ? — сухо поинтересовалась я, хотя меня внутренне скуксило от спекулятивных сравнений с участием зверюшек.

В старике словно что-то озарилось.

— А ты сходи в тир и узнаешь! — усмехнулся он. — Охота было единственным, что тебя могло так отвлечь от… — он запнулся, и в его взгляде мелькнул сострадательный рефлекс. — Не важно, это в прошлом.

— Пф, — буркнула я. — С чего ты взял про зверя?

— Почти в каждом из нас есть животное, просто…

— В каждом?! — я уже откровенно корчилась. — Если оно в тебе, ты решил, что оно — у каждого?! Что за околесицу ты несёшь?

— Ты не смеешь разговаривать со мной в этом тоне, — дед быстро оклимался от моего крика.

— Смею ли я? Факк, — выдохнула я. — Да ты сам его породил во мне, внушая то, чего не было на самом деле! В какую игру ты заставил меня играть?

— Я помогал тебе!

— Помогал? Как насчет того, что ты сделал из меня эмоционального урода, огрубелого, как ты сам?! Из-за чего? Из-за невинных детских идей? Из-за того, что не держала их при себе? Из-за того, что была слишком открытой?

— Тебе лучше знать, — стеклянно проворчал дед, откидываясь на спинке стула. — Ты, видно, действительно, не помнишь, кем ты была, и «зверь» бы тебе показался очень милым сравнением. Послушай старика, не открывай ту дверь. Оставь это в покое. Живи полной грудью,… пусть даже с женщиной. Не копай.

Чем дольше мы с ним говорили, тем чаще я встречала в его речах собственные выражения. Я сидела за столом, зябко кутаясь в далёкие мысли и почти не слушая деда.