Сдержать обещания. В жизни и политике

Хэйгел, Лугар и я немедленно приступили к разработке резолюции с формулировками, дающими президенту право применять военную силу для разоружения Саддама только в том случае, если иракский диктатор откажется выполнять требования ООН — и только после того, как другого выхода не останется. Наш проект резолюции обязывал Белый дом докладывать Конгрессу о своих дипломатических успехах в ООН и твердо стоять на том, что оружие Саддама будет представлять серьезную угрозу для США, если Буш развяжет войну без поддержки ООН. Мы также призвали Белый дом докладывать Конгрессу об успехах в поисках союзников для любых военных действий в Ираке. После слушаний, состоявшихся прошлым летом, мы втроем хотели убедиться, что американский народ понимает, во что на самом деле обойдется решение президента Буша втянуть нас в войну в Ираке. Я хотел убедиться, что люди знают о величине расходов на военные действия в долларах. В прогнозе советника Белого дома по экономическим вопросам значилась сумма в 100–200 миллиардов (и эта оценка стоила ему работы). Судя по тому, что я слышал на слушаниях в комитете по международным отношениям, цена обеспечения мира будет еще выше. С учетом значительного снижения налогов Бушем нам пришлось бы отказаться от многих внутренних программ — или взвалить на плечи следующих поколений немалый долг. Американский народ имел право располагать этой информацией. И уж точно заслуживал, взвесив все варианты, знать, насколько мы можем задержаться в Ираке. «Мы должны ясно дать понять американскому народу, что обязательства по Ираку мы возьмем на себя надолго, — говорил я после слушаний. — Считаные дни вполне могут растянуться на десятилетие».

Резолюция Байдена-Лугара быстро набирала популярность. «Господину Бушу следует принять эту резолюцию, — гласила статья Washington Post от 2 октября 2002 года. — Она объединит Конгресс, создав ему надежный тыл, и укажет ему верный путь вперед…» Но когда Белому дому стало ясно, что наша резолюция начинает получать сильную поддержку в Сенате от обеих партий, Буш и Чейни (как я узнал много позже) обратились к Тренту Лотту, лидеру республиканцев. «Требования Буша были весьма настоятельными, — писал Лотт в своей автобиографии. — „Остановите резолюцию Байдена, — инструктировал он меня, — и сделайте так, чтобы его формулировки так и не увидели свет“». Он утверждает, что его также попросили заставить Дика Лугара разделить точку зрения Белого дома. Однажды около десяти вечера мне домой позвонил Лугар, чтобы сообщить мне, что чиновники администрации Буша уговорили конгрессмена-демократа Дика Гефардта помочь им составить более созвучную намерениям Белого дома резолюцию. Лугар сказал, что Лотт и Буш пытались и его заставить отказаться от нашей собственной резолюции, но он дал им понять, что будет стоять на своем. Он сказал, что написание компромиссного варианта Гефардта продвигается быстро, поэтому он считает, что нам лучше выпустить резолюцию Байдена-Лугара за пределы комитета по международным отношениям и выступить с ней перед полным составом Сената на нашей обычной деловой встрече на следующий же день, в противном случае мы рискуем потерять некоторых республиканцев, которые были готовы поддержать нас.

Чтобы иметь возможность представить резолюцию за пределами комитета, мне нужно было, чтобы за нее проголосовали демократы. Поэтому я позвонил лидеру большинства Тому Дэшлу и попросил его провести собрание демократов в комитете, что он и сделал. На следующее утро мы встретились в зале заседаний лидера большинства, и я начал обрисовывать все преимущества резолюции Байдена-Лугара, делая упор на существенные ограничения, которые она наложит на действия президента. Том Дэшл поддержал меня. Но Пол Уэлстон из Миннесоты сказал, что из принципа не может поддержать мою резолюцию. Остальные либералы комитета сказали в сущности то же самое. И тут на меня полились лекции о принципах.

«Избавьте меня от лекций, — сказал я. — Я думал, что нашей целью было сделать все возможное, чтобы предотвратить войну, которой можно избежать. А вы говорите мне, что если мы собираемся наделить президента этими полномочиями, существенно ограниченными по сравнению с теми, что описываются в резолюции, за которую нам придется проголосовать, то вы останетесь верны своим принципам? Неужели хоть кто-то из присутствующих здесь думает, что у Белого дома не найдется пятидесяти пяти голосов в пользу их резолюции, если мы не предложим альтернативу?» Я умолял их хотя бы проголосовать за то, чтобы резолюция Байдена-Лугара была представлена за пределами комитета, но они ясно дали понять, что не сделают этого — из принципа. Им было важно остаться незапятнанными. Я знал, что если не привлеку на свою сторону большинство демократов, более консервативные республиканцы тоже отрекутся от резолюции Байдена-Лугара.