Сдохни, но живи…

Однажды в сильный ливень, заполночь, я так же возвращался через окраину Нью-Йорка домой, высчитывая, сколько часов мне оставалось до подъема на работу. И в голос подпевал Окуджаве: «Был тот солдат бумажный. Бум…».

На темной, мокрой, как девочка-подросток, улице в последний момент вдруг увидел, что начинаю въезжать в стоящую на светофоре машину. Тормоза не помогли. По скользкой дороге я так и впарил ее в задний бампер. Машина рванула и «въехала» в еще одну, у перекрестка. Ее капот подскочил и вздыбился полукругом.

Первая машина от толчка сорвалсь с места и, не останавливаясь, удрала. Подальше от нас и от разборок.

Из второй выскочила испуганная девушка, у которой, как оказалось, не было документов. Забыла.

А у меня, в свою очередь, тоже не было автомобильных прав, потому что мои забрали при выезде. Вместе с дипломом университета. Чтоб было не как у людей. И потому труднее. И правильно сделали. Ко всему прочему, вначале, мне это многого стоило. А здесь с первого раза сдать на права не получилось. Плати да плати. Так и ездил по Америке несколько месяцев без прав. А что делать?

Жить захочешь — плюнешь на все права.

К счастью для нас обоих, вокруг не было ни полицейских, ни даже прохожих. И мы зачем-то обменялись личными телефонами.

Но она так и не позвонила. Вот дура…

Рождество в Вифлееме

И зачем был нужен этот всемирный еврейский заговор с Христом?

Оператор с тяжелой камерой на плече и я со штативом растерянно стояли посреди безлюдной ночной улицы Вифлеема. Через четыре часа, уже под утро, в Иерусалиме был заказан спутниковый канал на Москву.

А нашей машины на месте не было. Так в жизни часто случается: чужого вокруг много, а своего — нет. Но как только появляется — нередко становится чужим. Кому-то на счастье.

Вифлеем Палестинской автономии праздновал Рождество Христово. Храм, освещенный перекрестным огнем сине-красных прожекторов, казался нереальным на фоне звездного сказочного неба. Накануне мы бросили машину с единственными в округе израильскими номерами внизу, перед подъемом к площади, где уже собрались сотни людей, в основном христиане-палестинцы и отмороженного вида западные паломники.

— Пусть тачка стоит на людях, — я показал тогда на стоявших повсюду полицейских с «калашниковыми» на руках, словно с младенцами. — Все лучше, чем прятать во дворах.

И мы пошли в народ.

Народу было мало. Шататься ночью по промерзлому и темному Вифлеему, надеясь на Господа, особо желающих не было. Это они в прикиде блаженные, а так не дураки.

Когда-то Вифлеем считался в основном христианским городом, но из-за постоянных военных столкновений католики и православные палестинцы в массе своей съехали. Кто в Европу, но большинство в Латинскую Америку, где можно было зацепиться. Только в чилийском Сантьяго их община насчитывает почти 25 тысяч человек.

А что делать, если в этой жизни на родине нет ни нормального бизнеса, ни покоя, ни безопасности? Разве что искать другие палестины.

Репортерам-телевизионщикам запрещали снимать непосредственно в гроте, где родился Христос. Именно над ним построили потом Храм, разделенный на две части: католическую и православную. С площади вовнутрь, в православную половину, и дальше в грот ведет главный вход, узкий и низкий, словно прорубленный в камнях. Невозможно зайти, не наклонив голову или не согнувшись.

Как в жизни. Иначе не возвысишься.

Палестинские полицейские, оцепив проем, перед штатскими стояли насмерть. Обеспечивали безопасность. В католической части к полуночи собралась вся дипломатическая шелупонь, приехавшая отметиться и засвидетельствовать. Пропускали и некоторых паломников, но не журналистов.

А кому нужны свидетели?

— Придется только на площади работать, раньше двух ночи в храм не пробьемся, — было обидно, что бюрократы опять путаются под ногами, прикрывшись, как обычно, вояками и ментами. И проплачивая их службу нашими же деньгами. Так устроен этот мир.

— Приедем еще раз днем и снимем, какие дела? — философски среагировал оператор. В своем оптимизме он был красив до безобразия. — Опять же, православное Рождество еще будет.

— Добавь еще третье, армянское…

— Вы что, русские? — вдруг как из-под земли радостно подошел к нам палестинский офицер.

Оказалось, что он учился где-то на Урале, на юридическом. И сегодня отвечает за безопасность туристов на площади перед Храмом рождения Христова.

— Так давайте заведу…

Так мы оказались в Храме. Высокий купол, заупокойный запах ладана, заставленная свечами икона Божьей Матери, представительные монахи-эллины. Они шли мимо, прямо в руки, поскольку места там немного, не разойтись.

И сладкий воздух праздника, густо приправленный благовониями, уже дурманил голову красивыми песнопениями, нисходящими сверху прямо в бездну притихших и потому умиротворенных до утра человеческих душ.

Ищущий — да обрящет.

— У меня еще никогда не брали интервью русские журналисты, — польщенно промолвил патриарх греческой православной церкви, по-мужски, щелчком, стряхнув над коленом расшитое золотом одеяние.