Сдохни, но живи…

— Я еврей, — просто сказал Моше, тут же спросив меня по-одесски: — И что? Ребята ко мне относятся с уважением, и только обыватели гоняют с места на место. Нигде с товаром постоянно осесть невозможно. А то, что я торгую нацистской литературой, так это обычный бизнес. Зарабатываю на хлеб и на семью. Немного, но хватает. Слава Богу, не оружие и не наркотики…

Он был открытый и общительный, этот Моше. Без агрессии и грубости. И даже, похоже, без политики.

— Я не разделяю этих взглядов, — сказал он, махнув рукой на прилавок. — Но кто-то это покупает. Значит, кто-то и должен продавать. Почему не я? — снова спросил он, и мне стало понятно в который уж раз, что все в мире гораздо проще, чем кажется по незнанию. Или наоборот.

— А родители ваши догадываются, чем вы занимаетесь? Или друзья?

— Знают, что продаю книги. Они рады, что я у них мало прошу. А друзья — это для молодости, простая трата времени. В пятницу вечером всегда найдется, с кем поболтать в пабе…

Я купил у него почему-то запрещенный в Англии фильм «Заводной апельсин» с Макдауэлом в главной роли — якобы пропаганда насилия. Но отказался от карманного издания, из-под полы, «Моей борьбы» Гитлера, со скидкой.

— Для вас, — добавил Моше и наклонил голову, почти интимно. — Это надо знать. И куда идет мир?

Гитлера я купил позже, в Москве, недалеко от Красной площади. И не из-под полы.

На улице моросил английский дождь, густой и по-летнему прозрачный. Туманные Альбионы — это все мифы. Пудра для мозгов. Как французские красавицы, гордые испанцы, еврейский ум или загадочная русская душа.

Вода выпадет. Солнце высушит. И снова намокнет. Все то же и те же. Только одежда, оружие и календари разные.

— Оно конечно, — сказал я себе, переступая через лужи. — Проще надо жить, Вася, проще.

Но некуда.

Стоп-кран

Хотел было сказать, что думаю. Но съел жареного свежего карпа на оливковом масле, под протертую репу с лучком, сладкий перец и молодой малосольный огурчик. Запил «Боржоми» и светлым чешским пивом с воблой. Закусил вяленой ветчинкой с хреном. Отполировал это чашкой душистого кофе со сливками под адыгейский сыр и лимон на «фруктозе». Забил трубку с табачком «черной ваниллы». Задобрил десертом из цитрусовых, черешней и клубникой с кремом.

И все это у монитора c хорошими фильмами.

Сауна дома греется. Ванная с морской солью и эвкалиптом — на «потом».

Высказаться и расхотелось.

Сытость — это всегда соглашательство.

Правду когда-то о таких говорили — «буржуазная свинья».

Оно и есть.

Послесловие

Я задавал этот вопрос себе едва ли не каждый день, где бы ни жил, работая: в России, в Беларуси, в Монголии, на Крайнем Севере, на Украине и в Нью-Йорке, в Лондоне и в Израиле.

Причем прорвавшись. И вполне преуспев в очередной своей жизни.

Но только недавно узнал, что это был первый вопрос инквизиторов на допросе:

— Вы знаете, почему вы здесь?