Сдвиг

— По вашим словам, после девяти месяцев за решеткой вас не только освободили, но и привезли к Раулю Кастро, который попросил вас последить за тем, что делает Советская армия на Кубе.

— И еще он подарил мне этот костюм. — Мельхиор отогнул левый лацкан и показал на пулевое отверстие прямо над сердцем. — Его сняли с человека, которого он казнил. Приятно, конечно, что сначала костюм отдали в чистку, но он оставил дырку, чтобы я не забывал, что стоит на кону. Даже обувью снабдил. — Мельхиор снова поднял ноги и помахал ими в воздухе перед Эвертоном.

Эвертон всплеснул руками, отчего столбик дыма от непогашенной сигареты заплясал как шаловливый джинн.

— Вы же отлично понимаете: сама мысль о возможности привлечения к работе агента ЦРУ братом Фиделя Кастро вызывает большие сомнения.

— При всем уважении, господин временно исполняющий обязанности заместителя директора по Западному полушарию, — Мельхиор картинно набрал воздуху, — Контора направила меня на Кубу, чтобы я заставил Фиделя Кастро выкурить сигару, начиненную взрывчаткой, поэтому я не очень уверен, насколько эти сомнения оправданы.

— Десмонд Фитц… — Эвертон не выдержал и, схватив карандаш, затушил ластиком сигарету. — Десмонд Фитцджеральд начитался романов о Джеймсе Бонде, — продолжил Эвертон, когда дым рассеялся и остался только запах горящей сигары, — и слишком сильно полагается на всякие устройства, придуманные в лаборатории Джо Шайдера.

Мельхиор воздел глаза к потолку. Взрывающаяся сигара, конечно, была глупостью, но разве дело в этом?

— А что удивительного в том, что пара тоталитарных правительств подвержена такому же фракционизму, что раскалывает и нашу страну, не говоря уже о Конторе?

— Я не…

— Послушай, Дрю. Я вернулся в Штаты три дня назад. Эти три дня — чуть ли не самый долгий период моего здесь пребывания с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет. Но мне хватило и трех часов, чтобы понять: страна расколота. Демократы с одной стороны, республиканцы — с другой. Либералы и консерваторы, реформаторы и старая гвардия, битники и добропорядочные граждане. Какой был разрыв на прошлых выборах? Сотня тысяч голосов из семидесяти миллионов? Даже на выборах в школах голоса не распределяются так поровну.

— Победил Кеннеди. А все остальное не имеет значения. — Судя по его тону, особенного энтузиазма по этому поводу сам Эвертон не испытывал.

— С небольшой помощью Момо Джанканы, — заметил Мельхиор, — который, должен признаться, сейчас вращается в сферах весьма высоких.

При упоминании Джанканы выражение лица Эвертона не изменилось, но окаменело от усилия остаться невозмутимым.

— Хорошо, — примирительно согласился он. — Допустим, вы действительно встречались с Раулем Кастро. Но это все равно не объясняет, зачем он обратился к американцу выяснить, какие виды у Советов на альянс с Кубой.

— При всем уважении, Дрю, — хотя, к слову, его еще надо заслужить — пора перестать рассуждать как чиновник и начать думать как разведчик. Рауль не доверяет своим людям в этом вопросе. А даже если бы им удалось подобраться вплотную, он не считает, что они смогут справиться с этой проблемой.

— Под «проблемой», полагаю, вы имеете в виду невообразимую вероятность, что русские оставят на Кубе ядерное оружие? У нас есть снимки разведки, что ракеты вывозятся с острова.

— У вас есть снимки ящиков. А эти ящики могут быть забиты матрешками — откуда вам знать?

— Хрущев не настолько глуп, чтобы пойти на риск Армагеддона ради того, чтобы спрятать одну или пару бомб на кубинской земле.

— Кстати, матрешки — это такие куклы, которые засовываются одна в другую, как китайские шкатулки.

— Я знаю, что такое матрешки…

— В Китае, думаю, их называют просто шкатулками.

У Эвертона так горели уши, что Мельхиор удивился, почему они еще не дымят, как сломанная сигарета, и пыхнул сигарой.

— Послушайте, Дрю. Хрущев, может быть, и не так глуп, чтобы начать Третью мировую войну, но в России он не один. Русских, чьи цели расходятся с целями Хрущева, да и вообще Кремля, если уж на то пошло, хватает.

Эвертон хмыкнул:

— Вы хотите сказать, что какому-то советскому негодяю удалось украсть русскую ракету так, чтобы об этом не узнали ни КГБ, ни ЦРУ, ни кубинская разведслужба?

Мельхиор едва удержался, чтобы не добавить в этот список мафию.

— Вообще-то об этом знали многие. Не знали только, кто именно и где. Вот почему Рауль и обратился ко мне. Ему было легче смириться с маленькой операцией ЦРУ по изъятию одной или двух украденных ракет, чем допустить, что его страна будет стерта с лица земли, если станет известно о нахождении на ее территории ядерного оружия.

— Я повторяю — у нас нет никаких разведданных, указывающих…

— Черт побери, Дрю, вы хоть читали мой отчет? Разведданные — это я! Вы мне платите именно за это, не забыли?

— Мы платили вам за убийство… — Эвертон осекся. Даже в Лэнгли существовали вещи, которые не произносились вслух. — Мы платили вам за доставку коробки сигар. А вместо этого вы исчезаете из поля зрения на два года, а потом вдруг возникаете в одежде плантатора и с перегаром рома. Если у вас есть доказательства…

— Hacendado.