Читаем Сдвиг по фазе полностью

Сдвиг по фазе

Может, рассказать Лие, что некто угрожает либо разрушить мою жизнь, либо убить ее, и что я обратился за помощью к призраку? Решения, решения.

— Да ничего, не обращай внимания.

— А как движутся дела с сюрпризом для меня?

— Э-э… Практически все готово!

— Жду не дождусь, вот только…

— Что только?

— Ты не будешь против, если я задержусь здесь еще на несколько денечков?

— Нет конечно, хотя и удивлен. Мне казалось, тебе там не нравится.

— Вовсе нет. Мне не нравилось, что ты постоянно нудишь о прелестях сельской жизни. А твои родители не талдычат об этом каждые пять минут.

На заднем фоне я слышу, как отец зовет Лию.

— О, мне пора. Моя очередь.

— Твоя очередь?

— Мы играем в скрэббл.

— И с каких это пор ты играешь в скрэббл?

— Ну все, пока. Люблю тебя.

Она отключается и уже не слышит моего ответа:

— Да, я тоже тебя люблю.

Господи, за что ты со мной так? Я не могу отделаться от Клемента даже в снах. Переворачиваюсь на другой бок и стараюсь думать о другом.

Это не сон. Я точно слышал его голос у себя в голове. Быть может, я первый в истории психиатрии человек, заразившийся безумием?

Но вот в сознание вторгается реальность. Я сажусь и открываю глаза. И через секунду до меня доходит, где я нахожусь и что происходит.

Я вовсе не свихнулся, вот только почему я в гостиной? Мало-помалу в памяти восстанавливается картина вчерашнего вечера. Виски, звонок Лие, еще виски. Помню, лежал на диване, слушал музыку и упивался жалостью к себе.

Как бы мне хотелось, чтобы с пробуждением исчез и кошмар, да не тут-то было. Ничего не изменилось, и впереди меня ожидает очередной ужасный день. Прямо сейчас, однако, внимания к себе требуют спазм в шее и сухость во рту. Встаю и бреду на кухню.

Ставлю чайник и открываю ящик, чтобы достать болеутоляющее.

— Черт!

Только теперь я вспоминаю, что несколько дней назад выпил последнюю таблетку. Придется искать облегчение в кофеине.

Заварив кружку крепчайшего чая, усаживаюсь за стол и бросаю взгляд на настенные часы. Лишь начало девятого, а значит, до появления Клемента еще час. Целый час ждать, прежде чем выяснится, удалось ли ему разузнать что-нибудь о Фрейзере Рейноте. Если во всем этом ужасе что и утешает, так это отсутствие Лии еще в течение нескольких дней. Хотя бы одной головной болью меньше. Впрочем, поводов для тревоги и без этого более чем достаточно.

После чая собираюсь отправиться в душ, но тут раздается звонок в дверь. Позволяю себе осторожный оптимизм: Клемент явился раньше обещанного, потому что спешит донести добрые вести. С этой мыслью бросаюсь в прихожую и, на всякий случай не снимая цепочку, приоткрываю дверь. Это вовсе не он.

— О, хм… Доброе утро, Дебби.

Последний человек, которого я ожидал увидеть у себя на пороге, это моя коллега.

— Доброе утро, Дэвид.

Снимаю цепочку и распахиваю дверь.

— Ты что здесь делаешь?

— Надо поговорить. Можно войти?

— Конечно, извини.

Мы проходим на кухню.

— Чай, кофе?

— Крепкий кофе был бы весьма кстати, спасибо.

— Одну минуту. Присаживайся!

Дебби принимает приглашение, и я, приготовив ей кофе, устраиваюсь напротив. Снова смотрю на часы, и положение стрелок подсказывает естественный вопрос:

— Разве ты не должна сейчас быть на работе?

— Собственно, именно поэтому я здесь, — сконфуженно отвечает женщина. — Когда я пришла в «Здравый ум», там уже околачивался Джеральд, а с ним трое полицейских.

— О, вот как. Зачем они пришли?

— Этого я не знаю, потому что меня попросили погулять часок. Я попыталась добиться объяснений, но Джеральд сказал только, что это связано с полицейским расследованием. А когда я уже стояла в дверях, из твоего кабинета вышел полицейский, и он нес компьютер, я решила, что тебе не помешает это узнать.

— За каким чертом им понадобился мой компьютер?

— Без понятия, Дэвид. Я надеялась, ты объяснишь мне.

Не стал бы утверждать, что тон у Дебби обвиняющий, но в нем определенно сквозит недоверие.

— Дебби, как долго мы знакомы?

— Четыре года, а то и все пять.

— И за все это время говорил ли я, или делал, что-либо… Хоть что-нибудь, что указывает на обоснованность этого обвинения?

— Нет.

— Я всегда считал тебя другом, а друзья обычно доверяют друг другу. Поэтому мне важно, чтобы ты поверила мне — я ничего такого не совершал. Вообще ничего.

— Зачем же тогда полиция изъяла твой компьютер? Ты должен понимать, как это выглядит со стороны.

— Не знаю, Дебби. Могу лишь сказать, что у меня… У меня возникли проблемы с одним человеком, и он хочет положить конец моей карьере.

— Да кому же это могло понадобиться, и зачем?

— Лучше мне не вдаваться в подробности, не в последнюю очередь просто потому, что не хочу вовлекать тебя в еще одну неоднозначную ситуацию.

Лишь по завершении фразы до меня доходит, какой в ней скрывается подтекст.

— Ты злишься, что я доложила о тебе?

— Вовсе нет. Я прекрасно понимаю, что ты обязана была сообщить Джеральду о моем аресте.

— Прости.

— Не извиняйся. Я знаю, что в первую очередь ты руководствовалась интересами «Здравого ума».

— Спасибо. Скажу честно, у меня возникли подозрения.

— Давай больше не будем об этом.

Она в ответ выдавливает улыбку и спрашивает: