Сдвигая звезды в небе (ЛП)

— Зловещий. Они не знают твоего имени из соображений безопасности, но могут сказать, что в тебе есть что-то сверхъестественное.

Губы Тома дрогнули. Он это поддерживал.

— Зловещий. Возможно, я запомню это на будущее. Мне можно читать газеты?

— Нет, — сказал Поттер с чем-то подозрительно похожим на улыбку. Том подумал, не совершило ли Министерство ошибку, оставив Поттера охранять его: он был самым свирепым следователем, самым праведным убежденным, что Тома следует запереть на всю оставшуюся несправедливо удвоенную жизнь. Но фамильярность породила коварное принятие. Трудно было видеть в ком-то чудовище, когда его юное лицо смотрело на тебя с больничной койки день за днем. Трудно было видеть, как кто-то кричит и рыдает.

— Неужели Министерство надеется, что я покончу с собой от скуки и избавлю их от всех этих хлопот?

Гарри Поттер выглядел как человек, изо всех сил старающийся не смеяться.

Чтобы развлечь себя, Том придумывал зелье старения, которое он приготовит, чтобы сделать лицо в зеркале более взрослым. Его беглый взгляд на Гермиону доказал, что она была такой же, как и в 1967 году, когда он отдал ей тот пузырек с кровью. Как он был рад, что сделал это. Он забыл об этом, когда его тело было уничтожено его собственным отскочившим проклятием. Однако связь сработала. Должно быть, она использовала кровь, чтобы вернуть его. Но что еще она сделала?

Это не должно было сработать. Не после того, как все крестражи были уничтожены. Эта проблема тоже занимала его мысли. Что она там говорила? Тогда, возможно, я использую его для зелья. Планировала ли она это уже тогда?

Другой аврор постучала в дверь и передала в комнату кружку ужасного на вид чая и коробку шоколадных лягушек.

— Все хорошо? — спросила она Поттера.

— Да, спасибо … — он осекся, чуть не произнеся ее имя. Тому не разрешалось общаться с охранниками. Он решил, что это комплимент его убедительности в прошлом.

Гарри Поттер, мальчик, который выжил, чтобы охранять его, небрежно открыл шоколадную лягушку.

— Николас Фламель, — озвучил он. — И не забывай чувствовать себя виноватым перед ним.

— У него было девятьсот лет, Поттер, — не задумываясь, ответил Том. — Я уверен, что…

Он остановился. У Гермионы был философский камень, ведь так? Он стер это из памяти, заставил забыть ее навсегда, когда ушел на войну. Но теперь воспоминания возвращались, а у Гермионы Дирборн был философский камень.

Неужели она отказалась от вечности ради него? Это была восхитительная и совершенно ужасающая идея.

— Уверен в чем?

— Не важно, — сказал он, снова укладываясь на больничную койку. — Я бы хотел, чтобы они дали мне что-нибудь почитать. Я хотел бы, по крайней мере, наверстать упущенное.

— В коридоре есть несколько журналов, — предложил Гарри, и Том перевернулся на другой бок, подозрительно глядя на него. — Я принесу тебе несколько, когда придет моя замена.

Позже Том остался смотреть на стопку «Ведьмополитена», не имея другого выбора, чтобы развеять свою скуку. Один из авроров наблюдал за ним, и этому было еще труднее понравиться, чем Поттеру. Еще один стоял снаружи. Конечно, он задумывался о побеге. Это было бы нетрудно: они уже бездельничают, потому что каждая неделя не доставляла им проблем.

Но Гермиона прилюдно вернула его обратно. Гермиона, как он понял, хотела, чтобы его оправдали или не оправдывали вовсе. Поэтому он ждал. А ждать означало либо читать «Ведьмополитен», либо снова спать.

Он выбрал поспать.

Через несколько дней скука стала невыносимой. Даже журнал должно быть выглядел лучше, чем просто сидеть и обдумывать все те ужасные вещи, которые он совершил в течение дня. Он поднял стопку.

Журналы были довольно потрепаны, как и все похожие в приемных, и очень устарели, и Том с несчастным видом перебирал их. Один был более многообещающим, чем остальные. Обложка была завораживающе красива для человека, который очень долго не видел ничего, кроме своей больничной камеры. Фотография была сделана сзади, на ней была изображена женщина, сидящая за красивым письменным столом. Она не смотрела на открытую книгу на своем столе, а смотрела через огромную открытую арку на террасу и на море.

Это была Гермиона. Он понял это еще до того, как фотография повернулась и улыбнулась. Это была ее вежливая улыбка, отработанная и слегка отстраненная. Ей неловко от такого внимания. Он хорошо это знал.

МАГИЯ И ТАЙНЫ ИДУННЫ. ВПЕРВЫЕ ЭКСКЛЮЗИВНОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Он перевернул и нашел нужную страницу. И снова уставился на фотографии. Даже не читая, он понял, что они обещают нечто такое, что трудно себе представить. И Том был уже поражен ее необыкновенным умом.

Это был магический остров, понял он, перелистывая журнал. Волшебная земля и много возможностей, которые только она могла предложить, догадался он: «Аркканцлер Грейнджер-Дирборн по-прежнему скромничает насчет происхождения этого необычного места, но нет никаких сомнений в ее любви к этому острову».