Сдвинув Призму. Книга Первая (СИ)

Подойдя к ней сзади, перепрыгивая и уворачиваясь от качающегося костяного хвоста с жалом-наконечником, я подстелил ей горячий от кипятка плащ и медленно переложил ей ноги на него, что было очень трудно. Она лишь порыкивала, но позволила мне это сделать, всего лишь пару раз откинув меня на три метра своим хвостом. Сплевывая кровь из разбитой губы, я начал рвать на себе мантию, позже обматывая рассеченную переднюю лапу: след от когтей гиппогрифа был глубок и обильно кровоточил, пусть я и уверен, что она зализывала рану.

Закончив, я сел прямо перед её мордой и, положив руку на шероховатые пластины маски-лица, гипнотизировал её взглядом, изредка отлучаясь снова «прокипятить» пальто. Сидел я так пару часов, а может и больше – все слилось в неопределенную череду воспоминаний, пока я не услышал грузной поступи бегущего лесника. За ним тащилась замотанная в плащ-палатку огромная туша быка. Лесник перебросил веревку через плечо и пер как бур не разбирая дороги. Его глаза горели азартом, а лицо, не скрытое растительностью, пылало огнем, градинки пота катились по его лбу, а из горла вырывался хрип. Подбежав к нам и увидев, что со мной все в порядке, он осел наземь и начал часто дышать:

— Ты… Это… Молодец… И я молодец… Успел…

С протяжным воем мантикора начала содрогаться, царапая передними лапами землю, схватки начались…

========== Глава 13 ==========

— Лезут! Лезут, родимые! – голосил лесник, в то время как мантикора выла и рычала, отстукивая скрученным хвостом по земле.

— Да не лезут, рождаются они, – устало прохрипел я.

Роды длились больше четырех часов, и за это время я успел изрядно продрогнуть, успел полетать, поваляться на земле и даже слегка истечь кровью из рассаженной брови – при попытке обезопасить новорожденных от дикой хвостовой пляски мне взбрело в голову попробовать смотать хвост кольцами, как я не раз проделывал с Зеброй. Полет был недолгим, а посадка и вовсе не мягкой – думал, расшибусь об толстый древесный столб, для обхвата которого потребовалось бы пятнадцать маленьких Гарри Поттеров. Итого: у меня рассаженная бровь, а дереву хоть бы хны, но с мрачной решимостью я повторил задуманное, и теперь все нормально. Хагрид приплясывал рядом с расстеленным пальто, на котором лежало трое маленьких и стремноватых котят: они были пока слепыми, слизь покрывала их тельца, а маленькие крылышки словно у летучей мыши подергивались вместе с тонким хвостиком, на котором еще не выросло жало.

— Хагрид, ты это, принеси, пожалуйста, поесть и хоть какую-нибудь теплую одежду.

— Да! Хорошо, Гарри, я еще сгоняю в Лондон, камеру куплю, это надо запечатлеть. Да ты подумай… – весело щебетал великан на бегу, несясь словно носорог, да еще и подвыпивший.

Привалившись к боку мантикоры, я устало закрыл глаза и заснул тревожным сном, пару раз просыпаясь от того, что хищница начинала вылизывать котят. Или правильно назвать их мантикорятами?..

Три дня мы неустанно просидели рядом с молодой мамой. Хагрид успел пару раз сфотографировать грязного и всклокоченного меня рядом с огромной хищницей, также я пару раз щелкнул его и, напоследок поставив фото-агрегат, а огромную штуку размером с чемодан да еще и с дикой вспышкой – которую мы выкинули подальше под одобрительный рык молодой мамы, – щелкнулись вместе. Мантикора – Хагрид нежно называл ее «Кисонькой» – успела оприходовать половину бычка, и мы стали думать, что делать дальше.

— Смотри, в заповедник она не пойдет – сожрет всех за милую душу, а то и сама погибнет вместе с котятами. В лесу её оставлять не вариант: кентавры охотиться будут – ты говорил, для них это дело принципа…

Тихий рык мантикоры совпал с легким перестуком копыт.

— Вы правы, молодой человек, мы не можем оставить её здесь. Это наша земля. Говоривший был кентавром, нижняя часть туловища была лошадиной – черного цвета с редкими серыми яблоками на крупе, а верхняя была похожа на человеческий торс, но более грубый, серый, словно выточенный из камня, лицо с покатым лбом и заостренными ушами, длинные волосы, заплетенные в косы, перевитые перьями и полосками кожи, и огромные темные омуты глаз.

— Фиренц, – приветливо начал Хагрид, закрывая телом лежащую мантикору, она была все еще истощена родами и предпочитала лишний раз не двигаться. – Как хорошо тебя встретить, ты понимаешь…

— Довольно, Хагрид, звезды сказали нам об огромной опасности, что приближается, но я знаю, что это не она, – он постучал передним копытом по земле и махнул мне рукой, подзывая к себе: – Ты, Гарри Поттер, пойдем со мной, я покажу дорогу к её дому. Она должна уйти через три дня, как детеныши окрепнут.

Получив одобрительный кивок от полувеликана, я последовал за кентавром, что в полной тишине провел меня через дебри леса, помечая под моим пристальным взглядом деревья с помощью стрелы. За его спиной был огромный лук размахом в полтора метра.

— Вот то место, откуда она пришла полнолуние назад, – он указал руками на старые руины, скрытые жиденьким подлеском. Огромные каменные блоки и остатки колон блестели белым камнем в редких лучах солнца.