Се ля ви… Такова жизнь

– Служил он в моем полку лет пять назад. Тоже в армию случайно попал. Вот это был вор1 По квартирным кражам специалист, на вашем языке «скокорь» называется. – Паханов снова не без любопытства посмотрел на полковника. А Миронов, будто не видя этого взгляда, продолжал: – Так вот, этот Сенька любые замки за несколько секунд отпирал. И делал это очень остроумно. В общем, была у парня тяга к технике, к приборам. Определил я его в связисты. Стали учить на радиста. И так он полюбил свою новую специальность, что об уголовном мире навсегда забыл. А знаешь, где Сенька сейчас? Служит в гражданском флоте радистом. Моряк дальнего плавания! Дали ему при увольнении хорошую характеристику, и парня приняли на корабль. Плавает сейчас в Алжир, Сингапур, недавно письмо из Бразилии прислал.

Миронов пытался угадать, какое впечатление производит на Паханова рассказ о Сеньке. И угадал – не верит.

4

Дома полковника поджидала жена. Лидия Владимировна – немолодая полная женщина – встретила его на пороге. В жене все было просто и притягательно, чем когда-то она и поразила воображение молодого Миронова. Полковник наклонился и поцеловал жену в седеющие волосы.

В квартире все окна открыты, но желанной прохлады не было – от барханов тянуло ровным теплом. Прохлада наступит лишь перед утром. Миронов переоделся, умылся. Чувствовал – жена наблюдает за ним, видит, что он устал. Она может по звуку шагов со двора определить: утомлен он или бодр, весел или сердит. Лидия Владимировна молча подала на стол ужин. Сейчас ни о чем не нужно спрашивать. Опять, наверное, ищет выход из какого-нибудь тысяча первого безвыходного положения.

– Ты не помнишь, где лежат письма Семена? – неожиданно спросил Миронов.

– В книжном шкафу, на средней полке.

– Ах, да.

Миронов встал, вынул пачку писем, перебрал конверты, прочел обратные адреса.

– А где последнее, из Бразилии?

– Наверное, у тебя в столе.

Миронов опять надолго умолк. Лидия Владимировна подошла к нему, погладила его по седеющей голове, ласково попросила:

– Хватит, Алеша. Отвлекись. Пора отдыхать.

Миронов виновато улыбнулся, благодарно посмотрел на жену и тихо сказал:

– Извини, дружочек, у меня сегодня не совсем обычное дело…

– Я вижу.

– Понимаешь, прислали к нам солдата, а он… – И Алексей Николаевич рассказал жене о Паханове. – Парень очень сложный, – задумчиво заключил он. – Но раскусить его можно. У каждого человека есть какое-нибудь увлечение или тяга к чему-то – рисование, охота, коллекционирование. И у Паханова тоже должна быть страсть. Ведь он юноша.

Жена покачала головой:

– Тебе это очень нужно? Ты обязательно возьмешься его перевоспитывать?

– Возможно, – думая о своем, ответил Миронов.

– А почему бы тебе не поступить с ним так же: тебе подсунули – и ты отдай.

– Чему вы меня учите, леди! – шутливо воскликнул Алексей Николаевич.

– Я желаю тебе только добра, Алеша.

– А давай, дружочек, мы пожелаем добра еще одному человеку! Неужели тебе не хочется, чтобы еще одним хорошим юношей стало на свете больше?

– Так дело скоро дойдет до того, что станет одним полковником меньше.

– Дружочек мой, зачем такие крайности? Я здоров, как лев. Хочешь, тебя подниму?

Миронов подступил к жене, шутливо выпятив грудь и полусогнув руки, как маршируют по арене цирковые борцы.

Лидия Владимировна засмеялась:

– Нет, Алексей, я говорю серьезно.

– Я тоже. Воспитывать людей – дело наисерьезнейшее!

Миронов взял жену под руку:

– Пойдем, старушка, перед сном погуляем? И я тебе выскажу кое-какие соображения об этом человеке.

5

ЧП есть ЧП, и о нем полагается докладывать. Миронов на следующее утро посоветовался с заместителем по политической части подполковником Ветлугиным.

Белобрысый, голубоглазый, похожий на финна, замполит ночью приехал с совещания в округе. О происшествии он еще не знал. Выслушав рассказ Миронова о Паханове и его соображения насчет того, как быть дальше с нарушителем, Ветлугин сказал:

– Плохо, что мы не выявили Паханова до того, как он совершил проступок. Я прошляпил…

Миронов предложил:

– Я постараюсь разобраться с ним до конца, а потом посоветуемся, с чего начинать. Прошу вас, Иван Григорьевич, провести беседу с молодыми офицерами об индивидуальном подходе. Лобода вот не все правильно понимает, и, видимо, не он один.

6

Днем поговорить не дадут. От подъема и до отбоя ждут люди с неотложными делами. Звонят телефоны, приходят срочные бумаги. Полковник дождался, когда полк затихнет, и велел привести Паханова.

Прошло двое суток после их первой встречи. Одну ночь полковник провел на стрельбах, другую – на ротном тактическом учении. Сегодня он свободен. Работа и личные дела, служебное время и отдых у Миронова слились в единое понятие – жизнь. Он работал дома и отдыхал в кругу солдат. Служебные дела, по каким-то особым признакам, им разделялись на официальные и личные. Дело Паханова, например, относилось к личному, и поэтому Миронов считал, что будет заниматься им в свободное время.

– Ну как? Сидишь? – спросил Миронов Паханова, отпустив конвоира.

– Сижу.