Себастьян Маас. Эдгар Юлиус Юнг и метафизические основы Консервативной революции

«Правовая норма обособляется, ведет абстрактную самостоятельную жизнь, дает шаблон, который больше не подходит ни к какой действительности, так что наоборот, всегда только действительность сначала нужно перевести в абстрактное, чтобы вообще сделать возможным применение права». Это плохое положение было, по его мнению, вызвано вытеснением динамично-германского права статично-римским правосознанием. Юнг видел шанс к повороту в преобразовании права по функциональным и динамичным критериям. Функциональная или динамичная юридическая точка зрения означала при этом, что нужно было создать живую связь между судебной практикой и реальностью. На практике это повлекло бы за собой деклассирование законов к простым директивам. В этом сценарии основная ответственность за адекватное правосудие была бы больше не у законодателя, а непосредственно у судьи. Возможность активного политического оформления права, которой требовал также Кауфман, была бы здесь возможна для судей. Преимуществом этой модели по сравнению с правовым позитивизмом был, несомненно, сильный защитный потенциал, так как неправовому государству было бы трудно объявить судейский корпус, созданный по таким принципам, простыми марионетками. С другой стороны, эта модель несет также черты анархии, так как при этих предпосылках судопроизводство утратило бы свою предсказуемость. Это, пожалуй, осознавал и сам Юнг, из-за чего он пытался смягчить этот недостаток подчеркиванием особой роли должности судьи: «Судье подобает особое положение, которое неприкосновенно во всех отношениях. [...] Нет другой профессии, которая должна проявлять более высокий моральный облик». Далее Юнг пришел к критическому выводу, что «время для фундаментального обновления правовой системы еще не наступило». Он обосновывал это отсутствием у немцев чувства «ценности». Поэтому всю эту концепцию нужно оценивать как действительно проблематичную, так как, по меньшей мере, судебный корпус должен был бы сделать идею органического и вместе с тем подчеркивающего ценность права основой своего личного кредо. Даже автор понимал, что этого невозможно было достичь в обозримом будущем.

5.2.8. Культура и искусство

«Напротив, как только культура становится цивилизацией, а изобразительное самоцелью, как только люди лишаются связи с землей и ведут жизнь больше не природы, а реторты, их творения также разрешаются. Культура умирает, когда она становится цивилизацией».

Артур Мёллер ван ден Брук

В мышлении Консервативной революции понятие культуры имело большое значение, все же, оно было метафизическим понятием, противоположным понятию цивилизации, которая воплощала дух либерализма или индивидуализма. Уже рано Шпенглер в своей историческо-морфологической конструкции описал расцвет и увядание великих культур, причем он в конце каждой культурной высокой фазы помещал цивилизацию и вместе с тем душевное разрушение. Это представление пересекается с так называемой жизненной философией, которая оценивает субъективное переживание выше, чем объективный анализ фактов. Жизненная философия в ее разных вариантах проходит по всей Консервативной революции, и таким образом ее можно обозначить как важное связующее звено между отдельными группами. В противоположность только отрицающему антирационализму жизненная философия представляла собой конструктивный элемент в мышлении Консервативной революции. Поэтому Шпенглер также не боялся возражать своим критикам: «Я с полным сознанием встал на другую сторону, на сторону жизни, а не мышления». Иррациональный культ жизни означал в этом образе мыслей одновременно также всегда одобрение «настоящей культуры».