Седая целительница

Весело поприветствовал нас незнакомый волкодак.

— Госпожа. — радостно поприветствовал и меня, а я маленько удивилась. Раньше со мной, кроме Русалы и Аглаи, никто не говорил, Даньяр и то только по делу.

— Доброго. — шепнула я, пряча лицо в меху.

— Как у вас дела, Лукьяр? Как ночь прошла? Без происшествий?

Мужчина вмиг посерьезнел.

— Мы глаз не сомкнули, альфа, вместе с белыми сторожили. К ним весточка от ихнего альфы пришла, что печенеги по лесам рыскают. Бедняжку ищут. Но никого вокруг мы не заметили.

Горан помрачнел. Но ничего не сказал, лишь поджал губы, молча кивнув.

— Я уже целителя спрашивал насчет роженицы и детишек. — Замялся Лукьяр, видно было, что переживает он за них. Да и не он один. Весть быстро разошлась по селению. Я то и дело с утра ощущала на себе взгляды волкодавов, а кто посмелее, подходил и спрашивал про деток и человечку.

Сначала обидно было слышать это слово, я и сама себя человеком больше чуяла, как волком. Но волкодаки умудрялись говорить «человечка» с такой лаской в голосе, что и обижаться было не на что.

— А он сказал, что боги пока милостивы. Но нужна госпожа Снежинка. Вот и ждем.

Дернувшись тихонько в руках мужа, я добилась его внимания.

— Пусти на землю, мне Младу осмотреть надо и малюток тоже. Да и с Микитой переговорить.

На упоминание имени моего давнего друга, серые глаза Горана помрачнели. Казалось, даже лицо стало жестче и острее.

Он хотел, видимо, что-то сказать, растянул губы, но так и не произнес ни одного звука. Тяжко вздохнул, отпустив меня на снег, отчего тот забавно хрустнул под моими валенками. Красивые такие, белые, с вышитыми узорами по бокам. Таких у меня отродясь не было.

— Хорошо. Иди. — вроде как отпустил он меня, только рук с моей талии не убрал, поправил платок на макушке. — Аккуратно только, не перетруждайся.

Молча кивнув, я поспешила в сторону заброшенного домика. За одну ночь воины его отмыли, залатали, почистили дымоход и хорошенько натопили. Хозяйственные какие. Млада сейчас лежала там.

Зайдя в избу, я тут же прикрыла свежевыставленную дверь, да поспешила скинуть валенки. Пока сбросила шубку, вязанную кофту и меховой платок, вспотела не на шутку. Да и тепло было внутри, как в парилке. Увидев молодого волкодака возле печки, обратилась к нему с просьбой.

— Не топите больше. Жарко очень.

— Как скажете, госпожа. — кивнул он мне, поправляя чугунки с водой на печи.

Отодвинув ширму в сторону, я прошла во вторую часть избы, где на единственной кровати спала молодая, измученная женщина. Хотя какая из нее женщина? Молоденькая совсем, младше меня уж точно.

А рядом на табуретке, отпустив голову на ноги Млады, прикрытые одеялом, тихо сопела Русала. Казалось, за одну ночь она успела прилично исхудать, под глазами залегли темные тени, губы иссушились. Коса растрепанная. Но это не мешало Миките рассматривать ее. Устроившись у окна возле головы роженицы, он внаглую любовался чернявой, слегка прикусив нижнюю губу.

— Ты рано. Я думал, твой лохматый едва ли к обеду отпустит тебя сюда.

Отвечать не стала, сама не знаю, что у нас с Гораном происходит. То он мой кровный враг, которого видеть не хочется. То он один единственный во всем мире знает, что мне нужно, и готов защищать меня любой ценой.

— Что с Младой? Как рана? Заживает?

— Спит она. Ближе к обеду разбудить надобно, бульоном напоить, да детишек к груди пристроить. А в остальном нормально, кровотечения не было. Сон спокойный. Горячки тоже нет. Она хоть и маленькой оказалась, да удаленькой. Выдержала роды.

— А младенцы как?

Я подошла ближе и провела руками поверх тела молодой матери, от макушки до пяток. Микита прав, рана в утробе заживает. Молоком груди наполнены, с кормёжкой не должно возникнуть неурядец.

Пускай тогда отдохнет.

— Я в середине ночи их проверял. Все спокойные. Держутся. Ярина и Марфа измучились. Волкодаки еще меняли друг друга в источниках, придерживая детей, а вот девкам повезло меньше. Марфа так и вовсе двух энергией поила. Едва ли держится на ногах.

Молча кивнув, я глянула на спящую Русалу. Стыдно стало, все измучились за ночь. Детей выходили, а я устроилась у Горана под боком и дрыхла, как лосиха. Не привычная я к такому. Если беда какая, так я первая помогать, а тут… Разомлела. Расслабилась у теплого бока.

— Я сейчас их осмотрю и пойду Марфу заменю, да Яринку. Печать опала, магии во мне полно и…

— Не куда ты не пойдешь, — тихо, но твердо проговорил Микита, недовольно сощурив глаза, а потом и вовсе шагнул ко мне, встав напротив. — Марфу подменю я и отпущусь с младенцами в источник, Яринку — Стеша. Она с вами должна была прийти. А вот ты здесь останешься за старшей. Младе нужна помощь, микстуры приготовить надобно.

— Но…

— Никаких возражений, — сказал, как отрезал, Микита. — Не в том ты положении, чтобы день, а то и ночь в воде сидеть с ребенком на руках и кормить его магией. Тебе и о собственном плоде думать надобно.

Он прав. Но мне безумно хочется помочь. Странно сидеть в стороне и брать на себя самую малую обязанность. Очень странно. И стыдно.

Узрев, как я пристыженно опускаю глаза, молодец хмыкнул, приобняв меня за плечи.