Седая целительница

— Не знаю. — пожала плечами, будто он меня видел. — Наверное, они нет, а вот их дети, если за волкодака замуж выскочат. То, быстрее всего, да. Кровь ведь густая.

— Конечно, их замуж волкодаки возьмут. — спокойно, но с твердостью в голосе уронил Горан. — Дочери нашей крови они, а за людишек замуж выдавать их я не собираюсь.

Легкая тревога одалило мое сердце, оттого я и мягко заметила:

— Люди не так уж и плохие.

— Ты, видимо, забыла, что они сделали с твоими подругами, собирались сделать с тобой. И двадцать весен назад собирались сгубить твою мать!

Жестко резанул по больному альфа, не прекращая шаг, я поджала губы. Горечь затопило рот, на языке вертелось злое: «Я помню, как и то, что сделал со мной ты!». Но комок желчи пришлось проглотить. Как бы сильно я ни злилась, и ни было бы обидно, нельзя было поджигать уже погасшие угольки. Своими яростными обвинениями я обожгу не только его, но и себя.

Оттого промолчала. Но, кажется, не только я подумала об этом, Горан внезапно замер на месте, я увидела, как напряглась спина под теплым кафтаном, и замедлила шаг следом.

— Я знаю, о чем ты подумала, Снежка. О чем вспомнила. Былого не воротить, как бы сильно мне этого не хотелось. Но одно ты должна понять наверняка: у волкадавов не принято продавать жен, детей в качестве откупных за карточные долги. Не принято и вовсе продавать своих побратимов. Дети — это дар богов, святое. Женщины — это в первую очередь мать, которая привела тебя в этот мир, это жена, которая заботится о тебе и продливает твой род. Это дочь, которая созрела из твоего семени. И за них мы в ответе. У людей по-другому.

Я понимала, о чем он толкует. Волкадаки становились в очередь, чтобы подержать малышек в источниках. Они притащили перину, одеяла, одежду для бедной незнакомки Млады. И даже за ночь отремонтировали дом! Ради чужой девчонки из человечьего рода. Это говорит о многом. И все же.

— Но и среди них есть хорошие.

— Есть, — неожиданно согласился Горан, возобновляя шаг. — Но до обиды мало.

Крыть было нечем, и, молча кивнув, я двинулась вслед за ним.

Уже у крыльца я юркнула впереди и отодвинула для него дверь. Млада, к слову, уже проснулась, и, судя по свежему виду, Русала помогла ей умыться, расчесала темную косу и поменяла ночную рубашку на более тольще и добротную.

Узрев огромного Горана в дверном проеме, она обеспокоенно поджала коленки к груди и сжалась, с надеждой глядя на сверток в его руках.

Но Горан, если и растерялся, виду не подал, уверенно подошел к ней и протянул малышку.

— Держи, мать, свою малышку.

— Спасибо, господин… Спасибо…

Млада тут же прижала крошку к своей груди. Отпустила горловину, и крошка, отыскав сосок, спокойно принялась за еду.

На бледных щеках альфы расцвел робкий румянец, кашлянув, он тут же отвел взгляд и, пронеся мимо меня ветром в сторону двери, бросил попутно:

— Если что будет нужно, говори.

Дверь хлопнула позади, а я подошла к девчонкам. Русала с интересом наблюдала за новорожденной, с умилением прижав руки ко рту.

— Какая она крошечная, Снежка. Как выживет-то? Хилая совсем!

Млада напряглась всем телом от услышанного и с испугом глянула на меня. Через чур уверенно я кивнула.

— Подержим еще пару семиц в теплой воде у волкадавов на руке, чтобы к родной крови привыкли, да дух зверя окреп. А девочки им помогут дышать магией воздуха. Да и Микита тоже.

— Он разве воздушник?

Как бы невзначай поинтересовалась Русала, отводя взгляд.

— Он целитель, маг жизни. Очень сильный, кстати. Своей силой он им легкие латает. Если Марфа и Стеша отправляет туда воздух, то он заставляет легкие сами работать.

— Очень добрый пан. — устало прислонилась к подушке Млада. — Благодарю богов от души, что на его пути я попалась. А он с вами мне помог. Да благословят вас боги.

Глава 24

— Возьми еще мяса. И молока побольше выпей. Аглая, принеси еще сушенных ягод. Снежки они понравились.

— Но во мне больше не лезет.

Нахмурив густые брови, Горан недовольно поджал губы и уперся в меня грозным взглядом.

— Тебе надобно хорошо питаться.

А у меня скоро брюхо треснет! И похлебка с мясом, и квашенная капустка с грибами. Сало с чесночком тоненько пошинковали. Ну куда во мне столько! А Аглая еще целую миску сушеной земляники с малиной притащила.

— И вправду, Снеж, попробуй-ка еще и это…

В столовую вошла другая оборотница с тарелкой чего-то жареного в руках, чье имя я, к своему стыду, не запомнила. Горький запах обжег гортань, и весь мой ужин норовил вырваться наружу в сию же секунду. Прикрыв рот рукой, дабы не опозориться перед всеми жителями дома, а в придачу и испортить им кушания, сорвалась с места пущеной стрелой.

Только и успела разглядеть испуг на волевом лице мужа. Столкнув с дороги пару оборотней, попавшихся мне на пути, я едва ли вырвалась наружу. Забежала в сад и осела на колени возле голых кустов из-под смородины. Рвало меня нещадно.

Живот крутило, глаза слезились. Я так намучилась, что и не заметила, как кто-то навис рядом. Могучей скалой. Скрывая меня от любопытных глаз оборотней, что ошивались на заднем дворе.

— Чего это с ней? Опять траванулась? Аль отравили?