Седина в бороду

– Да, от Монкс-Уоррен. Он всегда останавливается у нас, когда бывает в этих краях. Мой дядя знал его еще в те времена, когда Джеки был счастлив и здоров. Дядя любит его и жалеет. Пойдем, я должна поговорить с ним.

Скрипач сидел под деревом, склонив седую голову над своей скрипкой. Он самозабвенно играл, не обращая внимания ни на что вокруг. Ева осторожно коснулась его седых волос. Скрипач поднял голову.

– А, это ты, мой ангел? – ничуть не удивившись, он взял ее руку и поцеловал. – И вы тоже здесь, мой благородный друг! – Он тепло улыбнулся. – Я играл для Господа. Я славил его имя. Благодарил его за оказанные милости, особенно за одну из них, за чудесную, величайшую милость, дарованную мне!

– Дома все в порядке? – тревожно спросила Ева.

– Да, все в полном порядке. – Скрипач кивнул и снова улыбнулся.

– А как… как дядя Иеремия?

– Я буду до скончания века славить Господа за то, что он помогает людям избавить этот мир от зла…

– Что? – Сэр Мармадьюк наклонился к скрипачу и внимательно посмотрел ему в лицо. – Какого зла? Что вы имеете в виду, друг мой?

– Нет, сэр. – Скрипач покачал головой. – Кто я такой, чтобы рассказывать о деяниях всемогущего и всемилостивейшего Творца? Пусть это сделает моя Джиневра. Слушайте же! – Он прижал скрипку к подбородку, взмахнул смычком, но Ева мягко остановила его.

– Милый Джеки, ведь уже совсем поздно, – ласково сказала девушка. – Тебе лучше вернуться домой. И я прощу тебя, Джеки, скажи моим любимым, моим замечательным старикам, что у меня все будет хорошо. Передай им, что Бог не оставит меня, и пусть они молчат, что бы ни случилось. Ты передашь, Джеки, передашь им мои слова?

– Чтобы они молчали ради Господа и тебя, мой ангел? Конечно, передам! – вскричал маленький скрипач, проворно вскакивая на ноги. – Передам! Пускай смеются, пускай поют и хлопают в ладоши, славя Господа, ибо милость его безгранична. Я иду! Я уже иду к ним! – Он подпрыгнул, звонко рассмеялся, и, отвесив поклон, быстро удалился танцующей походкой лесного эльфа. Его волосы серебром сверкнули в лучах луны.

– Интересно, – пробормотал сэр Мармадьюк, задумчиво глядя ему вслед. – Интересно, что он имел в виду.

– Бедный Джеки, – вздохнула Ева-Энн, – в его жизни хватало страданий.

– Ты знаешь его историю, Ева?

– Я знаю лишь, что у него была дочь. Она умерла, и в день ее похорон Джеки сжег свой дом. С тех пор бродит по дорогам Англии. Он помешался. Но он очень добр, я знаю его с детства и очень люблю. Пойдем же, нам пора!

Они снова тронулись в путь. Взглянув на своего спутника, Ева внезапно спросила:

– А где твоя трость, Джон? Твоя замечательная трость с блестящим набалдашником?

– Трость? А, сломалась. Я ее выкинул.

– Жаль, она бы тебе сейчас пригодилась. Ты, наверное, устал.

– Вовсе нет.

– Но ты хромаешь.

– Это все мои сапоги.

– Так сними их.

Сэр Мармадьюк изумленно взглянул на девушку.

– Как так, Ева-Энн?!

– Я вот люблю ходить босиком. Так приятно пройтись по прохладной росе. А ведь как раз сейчас и выпала роса, Джон.

– Да? – подозрительно спросил джентльмен.

– Конечно. Ноги горят, а трава прохладна и свежа…

– И в самом деле, почему бы тебе не скинуть свои туфли и не…

– Как раз это я и собираюсь сделать! Она отошла в сторонку, наклонилась, скинула туфли, и вот уже замелькали изящные лодыжки и маленькие, но сильные ступни.

– А теперь ты, Джон! – приказал Ева, повелительно указав на щегольские сапоги джентльмена.

– Я? – испуганно воскликнул сэр Мармадьюк. – Но это невозможно, дитя мое!

– Почему? Тебе же больно!

– Больно, но я могу потерпеть.

– Это глупо, Джон! Снимай же свои сапоги, и ты увидишь, как приятно ступать по траве босиком.

– Ева-Энн, я никогда в своей жизни не ходил босиком, и мне слишком поздно начинать.

– Глупости, Джон! Попробуй и ты увидишь, как это здорово! Если хочешь, я могу отвернуться.

– Ну, если ты настаиваешь… – Сэр Мармадьюк невольно рассмеялся, уселся на землю и потянул за сапог, но тот не подавался. Сэр Мармадьюк снова потянул, но сапог проявил преступное своенравие. Сэр Мармадьюк горестно вздохнул.

– Мне нужно за что-нибудь зацепиться.

– Давай я помогу. – Ева-Энн бросила на траву свои туфли, опустилась на колени и, схватив сильными руками сапог, потянула. И – о чудо! – сапог безропотно освободил из заточения ногу джентльмена. – Теперь другую! – приказала Ева, и сэр Мармадьюк молча подчинился.

Вскоре и второй сапог сдался.

– Благодарю тебя! – Он с наслаждением вытянул измученные ноги.

– Чулки тоже долой! – велела Ева.

– Но… – попытался было возразить сэр Мармадьюк, но девушка раздраженно топнула.

– Стыдись Джон! Смешно быть таким застенчивым.

Сэр Мармадьюк вновь рассмеялся и без дальнейших пререканий стянул шелковые чулки.

– Так-то лучше! – удовлетворенно воскликнула Ева, когда они снова тронулись в путь. – Разве не чудесно?

– У меня просто нет слов! Так куда мы направляемся?

– В Лондон!

– Хорошо, только вот найдем ли мы сейчас экипаж?

– Здесь вообще нет экипажей, Джон.

– В таком случае сядем в почтовый дилижанс.