Седьмая могила без тела

- В лагере сейчас работают наши люди. Нашли останки одного человека.

- Должно быть больше.

- Понимаю. Мы на этом не остановимся.

Мы с Кит разъединились, и я прошла мимо Рейеса, наградив его напоследок еще одним гневным взглядом. Внезапно шума стало меньше, и до меня дошло, что посетители (в основном, как обычно, женщины) нас заметили. На Рейеса украдкой из-под накрашенных ресниц и век бросали взгляды десятки пар глаз. Некоторые и вовсе открыто и бесстыдно пялились. Наглые потаскушки! Надо как можно скорее надеть на этого мужчину обручальное кольцо, пока кто-нибудь не решил соблазнить его у меня за спиной. Впрочем, оглядев толпу, я передумала. Некоторые определенно не постесняются соблазнять его у меня на глазах. Я решила во всех своих бедах обвинить Рейеса и, оглянувшись, хитро улыбнулась:

- Ты – кобель.

- Это еще почему? Я ни с кем не спал, кроме…

- А ты присмотрись. – Я сошла с лестницы и направилась к столику, который Рейес явно приберег для нас, потому что все остальные были заняты, а у барной стойки ждали очереди посетители, которым повезло меньше. – Все они здесь только из-за тебя.

Мы шли мимо женщин, явно желавших отведать десерт, не указанный в меню, и мужчин, которые либо хотели того же, либо тонули в ядовитой зависти. Что тут скажешь? Так действует на людей Рейес. Он шел за мной и вдруг взял меня за локоть. Я развернулась и с любопытством приподняла брови. Рейес подтянул меня ближе, чтобы можно было пошептаться, хотя мы все еще стояли посреди кучи народа.

- Не из-за меня, - сказал он, и щемящая боль – его боль – резанула меня по сердцу.

Я демонстративно положила ладонь ему на бедро и шагнула ближе.

- В чем дело, Рейес?

- Я… мне всего этого не нужно. – Он обвел взглядом толпу, ощущая от людей те же эмоции, какие ощущала и я. С той лишь разницей, что все эти эмоции были направлены на него и только на него. Как ракеты с лазерным наведением. – Я никогда ничего подобного не хотел.

- Да я же пошутила! – тут же объяснилась я, сжимая пальцами его джинсы и беспомощно оглядываясь по сторонам. – И вовсе не имела в виду, что ты нарочно. Просто пошутила, честное слово.

Я не знала, что еще сказать. Мои слова уже причинили ему боль.

Рейес наклонился и еле слышно проговорил мне в ухо:

- Они словно душат.

Раньше мне и в голову не приходило, что от чужих эмоций ему может быть плохо. Способность чувствовать чужие эмоции – и дар, и проклятье. По крайней мере для меня. Я и представить себе не могла, что Рейеса это может задевать. С чего вдруг ему беспокоиться о том, что думают другие люди?

Но вообще, он прав. Порой чужие эмоции настолько сильные, настолько… удушающие, что мне приходится их блокировать. Этому трюку я научилась еще в старших классах. Без него школа бы превратилась в настоящую пытку. С одной стороны, я знала то, чего не знали другие. А с другой, знала то, чего знать не хотела. Никто не мог говорить обо мне «за глаза». Я всегда знала, как на самом деле ко мне относятся другие. Поэтому количество моих друзей сводилось к необходимому, как воздух, минимуму. А с тех пор как я лишилась лучшей подруги, Джессики, у меня не было никого, кого я могла бы назвать подругой, пока несколько лет назад не встретила Куки.

Кое-что я усвоила еще с детства: люди никогда, ни при каких обстоятельствах не говорят стопроцентную правду о своих чувствах.

Никогда, и точка.

Жить с этим я научилась давным-давно.

Но сейчас… Крепко взяв Рейеса за руку, я повела его в узенький коридор между уборными и складским помещением. По пути жестом дала знать Куки, что мы скоро вернемся, затащила Рейеса за угол и притянула к себе.

- Прости меня, Рейес. Я ничего такого не имела в виду. Хотела только пошутить.

Выражение его лица оставалось бесстрастным.

- Я тоже пошутил.

- Неправда. – Я подняла руку и провела пальцами по его губам.

Всякий раз, когда я пыталась его разговорить, Рейес превращался в сгусток нервов. Вот и сейчас я вписалась спиной в стену, а его рука легла мне на горло. Он вовсе не пытался мне всерьез задушить, но сам прижался ко мне всем телом. Да уж. Никто лучше Рейеса не умеет менять тему разговора. Зато он хорошо знал, что бесполезно требовать от меня прекратить переживать. Прекратить сочувствовать. И чувствовать вообще. Мы это проходили сотни раз. Он не мог приказать мне перестать беспокоиться, но прекрасно умел переключать внимание с себя на меня. И справлялся с задачей на ура.